Филевский, Павел Петрович

Павел Петрович Филевский
Род деятельности:	историк, краевед
Дата рождения:	19 ноября 1856(1856-11-19)
Место рождения:	Бахмут Российская империя Российская империя
Дата смерти:	2 февраля 1951(1951-02-02) (94 года)
Место смерти:	Таганрог

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Павел Петрович Филевский (6 [19] ноября 1856, Бахмут — 2 февраля 1951, Таганрог) — историк, педагог, первый историк города Таганрога.

Биография

Павел Петрович Филевский родился 6 [19] ноября 1856 года. Закончил Таганрогскую классическую гимназию в 1877 году, на 2 года раньше А.П. Чехова. Образование получил в Харьковском университете на историко-филологическом факультете. Учитель. Имел религиозные убеждения. Является автором книги «История города Таганрога», поэтому его можно считать первым историком города Таганрога. Его несколько раз арестовывали «не за определённые деяния, а просто, по мнению властей», как социально опасного. Один из арестов, произведённый в 1927 году оказался с последующей высылкой из города Таганрога на три года. Срок по амнистии сократили на один год, и он в июне 1929 года вернулся в Таганрог, где его ждали новые неприятности. Павел Петрович Филевский прожил долгую и сложную жизнь и умер 2 февраля 1951 года в возрасте 95 лет. Похоронен на старом кладбище.

Труды по годам

1. (1888) Филевский П.П. Преподавание истории:(Практические советы). Учебник для педагогического класса женских гимназий.-Таганрог:Типо-лит.Н.И.Холева,1888.-40 с.
2. (1898) Филевский П.П. История города Таганрога. — М.: Типо-лит. К. Ф. Александрова, 1898. — 376 с.
3. (1898) Филевский П.П. Юбилейное приветствие городу Таганрогу 1898 г.:(Стихи к 200-летию Таганрога)//Таганрогский вестник.-1994.- N38 (10дек.).-С.5.
4. (1903) Филевский П.П. Веночек на памятник Петру Великому в Таганроге. -Таганрог: Типолит. А. Б. Тараховского,1903.- 26 с.
5. (1910) Филевский П.П. Краткий очерк всеобщей и русской историографии. -Таганрог: Типолит. Н.Я.Рази,1910.-28 с.
6. (1911) Филевский П.П. Очерки прошлого Таганрогской Мариинской женской гимназии. По случаю 50-летия её существования.- Таганрог: Типо-лит. Н.Я.Рази, 1911.-38 с.
7. (1914) Филевский П.П. Руководство русской истории. Курс систематический. -Таганрог:Типо-лит.Н.Я.Рази,1914.-107с.
8. (1914) Филевский П.П. Конспект истории человечества, его деяний, мыслей и творчества. В 2-хчастях. Ч.1 Всемирная хронология. Ч. 2.Алфавит. Изд. Кн. магазина М.В.Филевской.-Таганрог:Типолит. Н.Я.Рази,1914.-346 с.
9. Филевский П.П. Кулжинское: (Из истории Таганрога) // Таганрогский вестник.-1991.-N14.-С.5
10. Филевский П.П. На берегах Тамринды: (Краеведческий эпизод по документам, рассказам и воспоминаниям)// Таганрогский вестник.-1997.- N12.-С.7;1998.-N1.-С.7; N2.-С.7; N4.-С.7; N5.-С.7;N6.-С.7.
11. Филевский П.П. Нахичевань и нахичеванцы: (Из воспоминаний о детстве) // Донской временник.Год 1996-й.-Ростов н/Д,1995.-С.168-174.
12. Филевский П.П. К вопросу о посещении А.С.Пушкиным Таганрога в 1820 г. // Вехи Таганрога.-1999.-N1.-С.5-6.
13. Филевский П.П. Таганрогский порт. (Публикация И. И. Бондаренко) // Таганрогский вестник.-1991.- N18.- С.3.
14. Филевский П.П. Южный берег: (Из истории Таганрога) // Таганрогский вестник.-1991.-N2(янв.).-С.4
15. Филевский П.П. Исторические рассказы и легенды. // Таганрогский вестник .- 1998.-27 июня.- С.5; 4 июля.-С.5; 11 июля.-С.5.
16. Филевский П.П. Дневник. //Таганрогский курьер.-1994.- N39(29 сент.-6 окт.).-С.12,N40(6-13 окт.).- С.12,N41(13-20 окт.).-С.12,N42(20-27окт.).- С.8, N45(10-17 нояб.).-С.8, N46(17-24нояб).- С.8,N 48(1-8 дек.).-С.8.
17. Филевский П.П. Странички из дневника //Таганрогский вестник.-1995.-N 7(1апр.).-С.6,N7 11(29.апр.).-N17(8 июля).- С.5, С.6

Переиздания «Истории города Таганрога»

• Филевский П. П. История города Таганрога.- Таганрог,”Сфинкс”,1996.-392 с.
• Филевский П. П. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000089/index.shtml История города Таганрога]. — Таганрог: Сфинкс, 1996. — 380 с. — ISBN 5-7280-0033-9.
• Филевский П.П. История города Таганрога: Ч. 2.я. Отрывки из рукописи. Подгот.к печати О.Дятловская // Таганрогская правда.-1998.-31 июля.-С.9; 7 авг.-С.8-9;14 авг.-С.8-9; 21 авг.; 28 авг.;
• Филевский П. П. История города Таганрога. — Таганрог: Лукоморье, 2007. — 458 с. — ISBN 978-5-902450-09-2.

Автобиографические записки и дневник

Половина его жизни прошла при царском режиме, другая при Советской власти, которую он встретил явно недоброжелательно, и при всяком удобном случае указывал на это.

Свои впечатления о прожитой жизни Павел Петрович изложил в своих двух трудах: «Записки», объёмом в 448 страниц и «Дневник» объёмом в 476 страниц, которые он писал в течение многих лет, оставив в форме рукописных записей. Писались они на чистой, оборотной стороне канцелярских деловых бумаг дореволюционной России. «Записки» охватывают дореволюционный период, «Дневник» — с 1 ноября 1930 года по 26 июня 1941 года, хотя, возможно, и было продолжение, но обнаружить его не удалось, а было бы интересно узнать о днях пребывания немцев в период оккупации ими Таганрога из уст П. П. Филевского.
И «Записки» и «Дневник», с риском для себя сохранила семья Орешко.

— О. П. Гаврюшкин

Из записок

• …мы переехали в Таганрог (из Бахмута — О. Г.).
• Как только приехали, это было в августе, так и стали меня готовить в гимназию, чем и занялся мой старший брат, но известно, какова бывает подготовка, когда свои готовят. Готовился в третий класс, но попал во второй.
• При переходе из VII в VIII класс я получил приглашение на урок в течение каникулярного времени к донскому помещику Михаилу Владимировичу Адрианову заниматься с двумя мальчиками. Я в это время уже был озабочен средствами к продолжению образования в университете, так как знал, что отцу неоткуда взять их, чтобы меня содержать в другом городе и потому поехал на полтора месяца за сто рублей.
• Хотя я был не из блестящих учеников гимназии по отметкам, и не получил ни золотой, ни серебряной медали при окончании, а только отметку об исключительной исправности: с пятого класса и до окончания VIII класса и не пропустил ни одного урока, то начальство гимназии меня отличало, и из каких-то сумм выделило мне для продолжения учёбы 150 рублей. Я один получил такое пособие и без всякой просьбы, даже не знал, что такие субсидии выдаются.
• В течение каникул шли домашние совещания, куда ехать и на какой факультет поступать. Я решил идти на историко-филологический, потому что любил историю и знал её уже тогда в пределах университетских, т. е. по фактической части даже более, а карьера учительская меня привлекала, я как-то чувствовал себя врожденным педагогом…
• Отца моего и мать поздравляли с семейным торжеством, тогда ещё не так много было молодых людей, стремящихся в университеты особенно при скромных средствах и если отец, что называется, из кожи лез ради меня, то только потому, что сам был с университетским образованием.
• Так вот я вошёл в класс, познакомиться и удивительное дело, я не почувствовал ни малейшего смущения, точно вошел в свой кабинет. А между прочим мальчики, между которыми были великовозрастные, готовили мне сюрприз.
• …Самое главное в моей деятельности было то, что, прослужив учителем 44 года, я всегда шел на уроки с удовольствием, иногда просто с наслаждением.

Из дневника

27 апреля 1933 года
В три часа ночи явились с обыском из Государственного Политического Управления. Перерыли все, взяли несколько писем и книжек и арестовали… …Мой допрос продолжался около двух часов. Говорили о моей деятельности, о моих исторических трудах, при этом вынул из ящика мою «Историю Таганрога» и сказал: «Я прочитал вашу книгу». В это время вошел в комнату начальник Государственного Управления и, увидев меня, сказал: — «Мы опять с вами встретились». (Это он меня хотел выселить из квартиры). Следователь, передавая ему «Историю Таганрога», сказал, что это труд Филевского, на что тот, обращаясь ко мне, сказал: А так вы не только капиталист и монархист, а ещё и писатель.

25 июня 1933 года
Через несколько дней после своего возвращения домой меня постигла новая беда… В результате меня снимают с пенсии. Пенсия, пускай всего 40 рублей, но я теряю правовой облик… Я обжаловал и пенсия тотчас была восстановлена, но хлеб, который перестали выдавать с лишением пенсии, пропал…

26 декабря 1939 года
…Теперь меня мучает мысль, как сохранить мои записи, чтобы они могли перейти к потомству и передать всё, что пережил, чувствовал один из страдальцев этого ужасного времени. Передать кому-нибудь боюсь, он может в минуту опасности уничтожить, да я этим подвергаю его опасности… …Ко всему этому у меня нет наследника, к которому после моей смерти перейдёт всё моё имущество и оно может попасть в руки финотдела…

Награды

• Орден Святой Анны II степени.
• Орден Святой Анны III степени.
• Орден Святого Станислава II степени.
• Орден Святого Станислава III степени.

Источники

• Топтунова Л.М., Покатилова Е.Г. Наследие П.П. Филевского в фондах музея-заповедника // Таганрог. Сборник статей. — Таганрог: Таганрогский государственный литературный и историко-архитектурный музей-заповедник, 1997. — 204 с.
• Гаврюшкин О.П. Из прошлого старого Таганрога. — Таганрог: 2003, — 408 с.
• Филевский П.П. История города Таганрога. — Таганрог: Лукоморье, 2007. — 458 с. — ISBN 978-5-902450-09-2.

Отрывок, характеризующий Филевский, Павел Петрович

– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.