Фрейденберг, Михаил Филиппович

Михаил Филиппович Фрейденберг
Дарственная надпись М. Ф. Фрейденберга на обратной стороне: «Аэронавтическому кассиру, соиздателю "Осы", сотруднику "Пчелки" и дорогому другу И. Пастернаку. М. Фрейденберг. Одесса 7 февраля 1882 г.»
Дата рождения:	9 (21) января 1858(1858-01-21)
Место рождения:	Прасныш, Российская империя ныне Мазовецкое воеводство
Дата смерти:	1 августа 1920(1920-08-01) (62 года)
Место смерти:	Петроград, Советская Россия
Научная сфера:	изобретатель
Известен как:	один из изобретателей кинетоскопа и АТС

Моисей Филиппович (Михаил Фёдорович) Фрейденберг (литературные псевдонимы Оса, М. Осанин; 9 (21) января 1858, Прасныш Плоцкой губернии — 1 августа 1920, Петроград) — российский изобретатель, воздухоплаватель, журналист, издатель, фельетонист. Является одним из изобретателей кинетоскопа и разработчиком первой автоматической телефонной станции.

Биография

Родился в городе Прасныш Плоцкой губернии в семье ремесленника (в настоящее время — Пшасныш, Польша).

В 1876 году в возрасте 18-ти лет основал первый драматический театр в Евпатории, где выступал в качестве актёра и постановщика. Позже переехал в Одессу и поступил на работу в типографию, затем стал журналистом. В 1875 году вместе с карикатуристом Евгением де-Брюксом (1856—1879) выпустил первое в городе литературно-сатирическое издание «Калейдоскоп». Участвовал в издании литературно-художественных журналов «Комар» и «Одесский листок» (в последнем под псевдонимом Оса вёл рубрику «О чём говорят»). Издавал сатирические журналы с карикатурами «Оса» (1876), «Сверчок» (1879), «Маяк» (1879—1885, заведующий художественным отделом), и самый популярный из всех — «Пчёлка» (1881—1889), в котором начался творческий путь его шурина, художника Леонида Пастернака. А. П. Чехов в письме от 22 марта 1885 года к Н. А. Лейкину, редактору-издателю журнала «Осколки», ставит в пример одесский юмористический журнал «Пчёлка», «который и в Москве нарасхват». Журнальные фельетоны подписывал псевдонимами — «Оса» или «М. Осанин». Пьесы М. Ф. Фрейденберга ставились на одесских сценах.

17 июня 1883 года женился на Хасе Иосифовне (Анне Осиповне) Пастернак (сестре художника Леонида Пастернака, тёте поэта Бориса Пастернака). В 1890 году у М. Ф. Фрейдеберга родилась дочь Ольга Фрейденберг, которая позже стала известным учёным-филологом (специализация: греческая мифология), основателем кафедры филологии Ленинградского университета.

В 1893 году совместно с инженером Иосифом Тимченко построил первый в России киносъёмочный аппарат, на два года опередивший появление «Синематографа» братьев Люмьер.

В 1903 году по приглашению газеты «Петербургский листок» переехал с семьёй в Санкт-Петербург. Стал работать в редакции этой газеты.

После Октябрьской революции работал директором 15-й государственной типографии Петрограда. Скончался 1 августа 1920 года в Петрограде.

Изобретения

• В 1881 году по собственным чертежам построил аэростат из коленкора и совершил на нём три полёта над Одессой.
• В 1893 году совместно с И. А. Тимченко изготовил кинетоскоп собственной конструкции, при помощи которого были сняты две ленты — «Скачущий всадник» и «Копьеметатель». В январе следующего года кинетоскоп Фрейденберга со скачковым механизмом был представлен на 9-м съезде русских естествоиспытателей и врачей.
• В 1893 году совместно с С. М. Бердичевским (Апостоловым) разработал при кафедре прикладной физики и механики Императорского Новороссийского университета автоматическую телефонную станцию («телефонный соединитель») на 250 номеров. Это изобретение было в 1895 году запатентовано в Великобритании (патент № 3954).
• В 1895 году разработал предыскатель для автоматической телефонной станции ёмкостью в 10 тысяч номеров (английский патент № 10155).
• В 1896 году изобрёл линейный машинный искатель для автоматической телефонной станции на 1 тысячу линий с общим многократным полем для группы искателей, а затем ввёл групповые искатели (английский патент № 18912).
• В 1898 году изобрёл групповую установку для автоматической телефонной станции (русская привилегия № 8668).
• С 1908 года занимался конструированием типографских наборных машин, разработал 3 буквоотливные машины.
• В 1914 году направил в военно-морское ведомство чертежи изобретённой им подводной лодки.

Литературные произведения

• Оса. Собрание рисунков и карикатур. Одесса: Типография Л. Нитче (склад у М. Ф. Фрейденберга, по Гаванной улице, д. Ассерето), 1881. — 600 экз.

Пьесы

• «Профессор Ясенев» (комедия, 1892)

Мемуары

• «Записки русского непоседы»
• «Русский в Париже»
• «Записки изобретателя» («Воспоминания изобретателя»)

Прочее

• Архив М. Ф. Фрейденберга хранится в Центральном музее связи им. А. С. Попова.

Литература

• Рогинский В. Н. Михаил Филиппович Фрейденберг — изобретатель АТС. // «Известия Акад. наук СССР. Отдел. технич. наук», 1950, № 8.
• Рогинский В. Н. Изобретатель автоматической телефонной связи. // «Вестник связи. Техника связи», 1950, № 7.
• Соколов И. В. Вклад русской науки и техники в изобретение кинематографа // «Известия Акад. наук СССР. Отдел. технич. наук», 1952, № 4 и «Труды по истории техники». Вып. IV. М., 1954.
• Театральная критика российской провинции: 1880—1917 (комментированная антология). Оса (М. Ф. Фрейденберг) «Базар житейской суеты», стр. 49—54. Составитель А. П. Кузичева. Москва: Наука, 2006.

Галерея

• [www.rulex.ru/rpg/WebPict/fullpic/0093-482.jpg Фотопортрет М. Ф. Фрейденберга]
• [www.port-folio.org/2006/part168_files/image007.jpg М. Ф. Фрейденберг в Одессе]
• [samlib.ru/img/l/liht_r/z0009/aofr.jpg Анна Иосифовна (Осиповна) Пастернак, жена М. Ф. Фрейденберга]
• [www.port-folio.org/2006/part168_files/image011.jpg Дарственная надпись художнику Леониду Пастернаку]: «Аэронавтическому кассиру, соиздателю "Осы", сотруднику "Пчелки" и дорогому другу И. Пастернаку. М. Фрейденберг. Одесса 7 февраля 1882 г.»
• [www.migdal.ru/images/migdal-11182-11614.jpg Литературный, политический и юмористический журнал с карикатурами «Пчёлка»]

Отрывок, характеризующий Фрейденберг, Михаил Филиппович

– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.