Фридрих III (герцог Саксен-Гота-Альтенбурга)
| Фридрих III Саксен-Гота-Альтенбургский Friedrich III. von Sachsen-Gotha-Altenburg<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Фридрих III Саксен-Гота-Альтенбургский</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 23 марта 1732 — 10 марта 1772 | |||
| Предшественник: | Фридрих II Саксен-Гота-Альтенбургский | ||
| Преемник: | Эрнст II Саксен-Гота-Альтенбургский | ||
| Рождение: | 14 апреля 1699 Гота | ||
| Смерть: | 10 марта 1772 (72 года) Гота | ||
| Род: | Эрнестинская линия Веттинов | ||
| Отец: | Фридрих II Саксен-Гота-Альтенбургский | ||
| Мать: | Магдалена Августа Ангальт-Цербстская | ||
| Супруга: | Луиза Доротея Саксен-Мейнингенская | ||
| Дети: | Фридрих Людвиг Фридерика Луиза Эрнст II Август | ||
| Награды: |
| ||
Фридрих III Саксен-Гота-Альтенбургский (нем. Friedrich III. von Sachsen-Gotha-Altenburg; 14 апреля 1699, Гота — 10 марта 1772, Гота) — представитель побочной линии Саксен-Гота-Альтенбург эрнестинской линии Веттинов, герцог Саксен-Гота-Альтенбурга с 23 марта 1732 года.
Биография
Фридрих — старший сын герцога Саксен-Гота-Альтенбурга Фридриха II и его супруги Магдалены Августы Ангальт-Цербстской, дочери князя Карла Вильгельма Ангальт-Цербстского. Принц получил основательное образование и слыл добрым человеком, но без особых талантов. В 1718—1724 годах он отправился в образовательную поездку в Нидерланды, Францию, Англию и Италию. Под именем Фридрих III он наследовал своему отцу в Саксен-Гота-Альтенбурге в 1732 году.
После вторжения французских войск с 1734 года Фридрих вёл успешную торговлю солдатами для имперской армии, с князем Вальдеком и королём Пруссии, что позволило ему ввести налог в собственной стране.
Страна и прежде всего её альтенбургская часть сильно пострадала во время Семилетней войны, а Фридрих III сам вверг страну в войну с соседом, герцогом Антоном Ульрихом Саксен-Мейнингенским. В 1744 году Фридрих III добился, что император Священной Римской империи лишил права наследования детей Антона Ульриха от первого брака, что позволило бы ему унаследовать Саксен-Мейнинген. Он также конфликтовал с Антоном Ульрихом по поводу регентства над несовершеннолетним Эрнстом Августом II Саксен-Веймар-Эйзенахским, которое в конечном счёте досталось Фридриху III на период с 1748 по 1755 годы.
В 1747 году Фридрих поручил веймарскому зодчему Готфриду Генриху Кроне строительство Готской оранжереи по французскому образцу. Он также издал несколько указом по церковным вопросам.
При Фридрихе его герцогство было самым могущественным из тюрингенских малых государств, а его двор превратился в центр Просвещения, что в значительной части стало заслугой супруги герцога, намного превосходившей его в духовном плане. В отличие от своего отца и деда Фридрих III был похоронен не в княжеской усыпальнице замка Фридрихштайн, а в городской церкви Святой Маргариты, где также был захоронен его прадед Эрнст I Благочестивый.
Потомки
Фридрих III женился 17 сентября 1729 года в Готе на своей кузине, принцессе Луизе Доротее Саксен-Мейнингенской, дочери герцога Эрнста Людвига I Саксен-Мейнингенского и Доротеи Марии Саксен-Гота-Альтенбургской.
У них родились:
- Фридрих Людвиг (1735—1756), наследный принц Саксен-Гота-Альтенбурга
- Людвиг (1735)
- мертворождённый сын без имени (близнец Людвига, 1735)
- мертворождённые близнецы (1739)
- Фридерика Луиза (1741—1776)
- Эрнст II (1745—1804), герцог Саксен-Гота-Альтенбурга, женат на принцессе Шарлотте Саксен-Мейнингенской
- София (1746—1746)
- Август (1747—1806)
Напишите отзыв о статье "Фридрих III (герцог Саксен-Гота-Альтенбурга)"
Литература
- August Beck: Friedrich III. In: Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 8, Duncker & Humblot, Leipzig 1878, S. 5 f.
- Wolfgang Huschke: Friedrich III. In: Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 5, Duncker & Humblot, Berlin 1961, S. 578.
Отрывок, характеризующий Фридрих III (герцог Саксен-Гота-Альтенбурга)
– Отчего ж, можно.Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
