Фёдоров, Константин Николаевич (артиллерист)

Константин Николаевич Фёдоров
Дата рождения	24 ноября 1924(1924-11-24)
Место рождения	дер. Кобона, Ленинградский уезд, Ленинградская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти	24 мая 1946(1946-05-24) (21 год)
Место смерти	Ленинградская область РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1942—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Константин Николаевич Фёдоров — командир расчёта 76-мм пушки 176-го стрелкового полка (46-я стрелковая дивизия, 2-я ударная армия, 2-й Белорусский фронт), сержант.

Биография

Константин Николаевич Фёдоров родился в деревне Кобона (ныне (Кировский район Ленинградской области) в семье рабочего. Окончил 7 классов школы. Жил в городе Всеволожск.

В Великую Отечественную войну 26 ноября 1942 года Всеволожским райвоенкоматом был призван в ряды Красной армии и направлен на Ленинградский фронт.

Служил в артиллерии, но освоил ещё и специальность минёра. 11 ноября 1943 года награждён приказом по 456 полку медалью «За отвагу» за то, что освоил специальность минёра и за два месяца установил 1500 противопехотных и противотанковых мин, под сильным огнём снял 150 мин противника при проделывании проходов для похождения групп разведчиков и установил в местах, где возможны действия разведки противника, мины на неизвлекаемость.

Во время наступательных боёв на Карельском перешейке 14-19 июня 1944 года командир расчёта сержант Фёдоров подавил 2 75-мм орудия и 4 станковых пулемёта. Во время боя при прорыве рубежа обороны на реке Мустаоя он уничтожил 75-мм орудие противника вместе с прислугой и один станковый пулемёт, обеспечив продвижение пехотных подразделений. Приказом по 46 стрелковой дивизии от 24 июня 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

В боях за освобождение Эстонии 17 — 23 сентября 1944 года командир расчёта сержант Фёдоров со своим орудием находился в передовых частях на прямой наводке. В бою за город Пыльтсамаа 19 сентября 1944 года уничтожил до 15 солдат противника, 2 станковых пулемёта, подавил 3 миномётные батареи и дзот мешавшие форсированию реки Пыльтсамаа. Приказом по войскам 2-й ударной армии от 9 октября 1944 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

Во время прорыва обороны противника в районе города Цеханув 14 января 1945 года сержант Фёдоров точными выстрелами уничтожил 3 пулемётных точки и одно орудие противника прямой наводки, чем обеспчил продвижение вперёд пехотных подразделений. В дальнейшем бою, после передислокации он поджёг 3 танка противника. Орудие было повреждено и Фёдоров заметил самоходную артиллерийскую установку направлявшуюся в направлении его орудия. Взяв гранаты, он незаметно подобрался к САУ и броском гранаты из укрытия повредил её, тем самым спас своё орудие от уничтожения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года он был награждён орденом Славы 1-й степени.

Демобилизовался сержант Фёдоров в 1945 году. Вернулся на родину. Работал на заводе точного приборостроения.

Константин Николаевич Фёдоров скончался 24 мая 1946 года.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11586615@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. - М.: Воениздат, 2000.

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Константин Николаевич (артиллерист)

– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.