Храпатый, Анатолий Михайлович

Анатолий Михайлович Храпатый
Личная информация
Гражданство	СССР СССР Казахстан Казахстан
Дата рождения	20 октября 1962(1962-10-20)
Место рождения	Владимихайловка, Атбасарский район, Целиноградская область, Казахская ССР, СССР
Дата смерти	11 августа 2008(2008-08-11) (45 лет)
Место смерти	Аршалы,Акмолинская область, Казахстан
Награды и медали Тяжёлая атлетика (мужчины) Олимпийские игры Золото Сеул 1988 до 90 кг Серебро Атланта 1996 до 99 кг Чемпионаты мира Золото Сёдертелье 1985 до 90 кг Золото София 1986 до 90 кг Золото Острава 1987 до 90 кг Золото Афины 1989 до 90 кг Золото Будапешт 1990 до 90 кг Бронза Мельбурн 1993 до 91 кг Бронза Гуанчжоу 1995 до 99 кг Чемпионат Европы Бронза Витторио 1984 до 82,5 кг Бронза Катовице 1985 до 82,5 кг Золото Карл-Маркс-Штадт 1986 до 90 кг Золото Реймс 1987 до 90 кг Золото Кардифф 1988 до 90 кг Золото Афины 1989 до 90 кг Золото Ольборг 1990 до 90 кг Азиатские игры Серебро Хиросима 1994 до 91 кг Серебро Бангкок 1998 до 105 кг Чемпионат СССР Бронза 1989 до 90 кг Золото 1986 до 90 кг Золото 1983 до 82,5 кг Летняя спартакиада СССР Золото 1986 до 90 кг Золото 1983 до 82,5 кг

Анатолий Михайлович Храпатый (20 октября 1962, Владимиромихайловка, Атбасарский район, Целиноградская область, Казахская ССР, СССР — 11 августа 2008, Аршалы, Акмолинская область, Казахстан) — советский и казахстанский тяжелоатлет, победитель Олимпийских игр 1988 года в Сеуле, призёр Олимпийских игр 1996 года в Атланте, пятикратный чемпион мира и пятикратный чемпион Европы по тяжёлой атлетике, Заслуженный мастер спорта СССР (1984).

Биография

Родился 20 октября 1962 года в селе Владимиромихайловка (Колумбай) Атбасарского района Акмолинской области. Семья имела русские и украинские корни. Когда Анатолию было 4 года, его мать парализовало, а отец ушёл из семьи. С братом Андреем вдвоём управлялись по хозяйству.

Вскоре его семья переехала в город Атбасар. К четырнадцати годами успел полтора года позаниматься борьбой, которую бросил. В том возрасте он весил всего 33 килограмма, рост был 135 сантиметров.

Тренером стал Александр Сидоров. Около года тренер Сидоров не подпускал Храпатого к штанге, как и других детей — они занимались общефизической подготовкой. Затем он начал поднимать штангу.

В 1984 году женился на Галине, с которой познакомился в 16 лет, когда она училась в медицинском училище, а он — в Атбасарском техникуме механизации и сельского хозяйства.

В 1985 — 1990 годах одержал победы на пяти чемпионатах мира и пяти чемпионатах Европы. В 1988 году одержал победу на Олимпийских играх в Сеуле, за что получил от государства премию 12 тысяч рублей.

В 1991 году из-за полученной травмы у Храпатого началась дистрофия правой ноги, которая уменьшилась на 5 см. Встать на ноги он смог благодаря усиленным тренировкам. Он вернулся в спорт и на Олимпиаде 1996 года в Атланте завоевал серебро в категории до 99 кг.

После ухода из «большого спорта», ему предложили работу главного тренера сборной Казахстана по тяжелой атлетике, которую он принял, когда сборная находилась в кризисной ситуации — финансирования не хватало даже для обеспечения тренировок ведущих спортсменов. Последние пять лет работал в Спортивном комитете ЦСКА Министерства обороны Казахстана.

Погиб в возрасте 45 лет на трассе Астана — Алматы в результате столкновения с вылетевшим на встречную полосу автомобилем Toyota.

Мировые рекорды

За время спортивной карьеры установил 5 мировых рекордов:

Мировые рекорды Анатолия Храпатого

Дата	Вид соревнования	Результат	Категория	Место
14 сентября 1984	Сумма (2)	402.5	до 82,5 кг	Варна
14 сентября 1984	Рывок	181	до 82,5 кг	Варна
11 сентября 1987	Толчок	233.5	до 90 кг	Острава
29 апреля 1988	Толчок	235	до 90 кг	Кардифф
1996	Толчок	228	до 99 кг	Ятийо

Награды

• Медаль «За трудовое отличие» (1985)

Отрывок, характеризующий Храпатый, Анатолий Михайлович

«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.