Ченцов, Николай Николаевич

Николай Николаевич Ченцов
Дата рождения:	19 февраля 1930(1930-02-19)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	5 июля 1992(1992-07-05) (62 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Научная сфера:	математика, механика, прикладная физика, атомная энергетика
Место работы:	Институт прикладной математики АН СССР
Учёная степень:	доктор физико-математических наук (1968)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	Е. Б. Дынкин
Награды и премии:

Ченцов, Николай Николаевич (19 февраля 1930 года, Москва — 5 июля 1992 года, Москва) — советский и российский учёный в области математики.

Детство

Отец — Николай Гаврилович Ченцов (1882—1968) окончил математическое отделение физико-математического факультета Московского университета в 1904 году, работал научным сотрудником ЦАГИ с момента его основания (1918) до выхода на пенсию в 1958 году. Ученик и сотрудник Н. Е. Жуковского. Занимался решением задач теории упругости, теории композитов, газовой динамики и др. Большую известность получила его работа «Исследование фанеры как ортотропной пластинки». Мать — Екатерина Ивановна (урождённая Дорофеева) (1891—1960) окончила 5 курсов медицинского отделения Московских Высших женских курсов, до рождения сына работала фельдшером.

В 1941 году вместе с Институтом отца (ЦАГИ) семья была эвакуирована сначала в Казань, а затем в Новосибирск.

Николай рано проявил интерес к математике. В восьмом классе (1944) пришёл в только что вернувшийся из эвакуации школьный математический кружок для старшеклассников при механико-математическом факультете МГУ, которым руководили А. С. Кронрод и О. А. Ладыженская (в то время аспирант и студентка), занятия продолжил в кружке под руководством аспиранта Е. Б. Дынкина, получал премии на математических олимпиадах для школьников.

Учёба в Университете

В 1947 году поступил на механико-математический факультет МГУ и очень активно включился в руководство математическим кружком для школьников, в проведение школьных математических олимпиад. Был ответственным секретарём и секретарём Совета по олимпиадам при Ректорате МГУ (одновременно с Р. В. Хохловым). Студентом стал одним из авторов трёхтомника «Избранные задачи и теоремы элементарной математики», вложив особенно много труда в третий том «Стереометрия».

Научная работа

Научная работа Н. Н. Ченцова началась на семинаре Е. Б. Дынкина, под руководством которого он пишет дипломную работу «Асимптотическая теория статистических оценок». В 1952 году с отличием окончил механико-математический факультет, получил официальную рекомендацию в аспирантуру МГУ, но по распоряжению И. Г. Петровского был направлен в Расчётное бюро МИАН им. В. А. Стеклова. Там в то время под руководством М. В. Келдыша разворачивались вычислительные работы по атомному проекту, был определён мнс в группу И. М. Гельфанда. По ходатайству И. Г. Петровского получил, в порядке исключения, возможность сочетать работу с учёбой в аспирантуре МИАН (заочно), где он продолжил занятия статистикой у Н. В. Смирнова. С 1953 году в Отделении прикладной математики МИАН. Участвовал в разработке алгоритмов и проведении расчётов в задачах переноса и рассеяния излучения по заданиям Я. Б. Зельдовича, А. Д. Сахарова и их сотрудников. За успешное выполнение работ был награждён орденом Трудового Красного Знамени (1956).

Участвовал в пионерской работе по расчёту нестационарного газодинамического течения при движении осесимметричной ударной волны. В этой работе были разработаны и реализованы оригинальный способ математического описания двумерного течения и вычислительный алгоритм решения подобных задач — «матричная прогонка».

Выполнил работу «Слабая сходимость случайных процессов с траекториями без разрывов второго рода и так называемый „эвристический“ подход к критериям согласия типа Колмогорова-Смирнова», что дало простейшее обоснование эвристического принципа Дуба (имеется в виду Йозеф Лео Дуб) вычисления асимптотических критериев типа Колмогорова-Смирнова предельным переходом от центральной эмпирической функции распределения к броуновскому мосту. Обобщение этих результатов дано в защищённой Н. Н. Ченцовым кандидатской диссертации «Обоснование статистических критериев методами случайных процессов» (1958).

С 1958 год по 1960 год, по совместительству, преподавал на механико-математическом факультете МГУ.1973-1974 годах — профессор.

В 1964 году предложил оригинальную геометрию статистических решений с категорией марковских отображений (обобщающей группу движений в обычной геометрии). В 1968 году защитил докторскую диссертацию «Общая теория статистического вывода».

Исследования Н. Н. Ченцова по теории вероятностей и математической статистике: принципы метода Монте-Карло, способы ускорения вычислений и обработок результатов; кубатурные формулы для кратных и бесконечно-кратных интегралов и др. внесли большой вклад в развитие и применение методов математического моделирования. В 1979 году Н. Н. Ченцов в коллективе авторов (Г.И. Марчук и др.) был награждён Государственной премией СССР.

В 1970-е годы Н. Н. Ченцов (в соавторстве с Е. А. Морозовой), переходит к исследованиям в некоммутативной теории вероятностей, где применил свой категорно-геометрический подход к проблемам квантовой статистики. Была показана неполнота системы операций квантовой логики Биркгофа-фон Неймана, найдена полная система, построена эргодическая теория для квантовых цепей Маркова, описан класс инвариантных монотонных римановых метрик в пространстве квантовых состояний.

Вся научная жизнь Н. Н. Ченцова связана с ИПМ. С 10 марта 1959 по 19 октября 1966 год работал учёным секретарём ИПМ. С 14 июня 1988 года — заведующий Отделом.

Скончался после тяжёлой болезни.

Научно-просветительская работа

Внёс большой вклад в увековечение памяти М. В. Келдыша. Организатор и первый директор (на общественных началах) Кабинета-музея М. В. Келдыша в ИПМ, участвовал в подготовке и издании «Избранных трудов» М. В. Келдыша, в создании двух документальных фильмов о нём, автор большого числа статей для научных и общественных изданий, посвящённых М. В. Келдышу.

Семья

Жена — Морозова Елена Александровна, доцент механико-математического факультета МГУ

Память

[www.vvedenskoe.pogost.info/displayimage.php?album=2&pos=312 Надгробие Н. Н. Ченцова на Введенском кладбище]

Библиография

• «Статистические решающие правила и оптимальные выводы» М.:"Наука", 1972.
• Ченцов Н.Н. [www.keldysh.ru/memory/chentsov/chentsov.pdf Избранные труды. Математика]. М.: ИПМ РАН, 2007 г.

Ссылки

• [www.keldysh.ru/memory/chentsov/ Страница памяти Н. Н. Ченцова на сайте ИПМ]
• [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=21769 Труды Н.Н. Ченцова] на MathNet.Ru

Отрывок, характеризующий Ченцов, Николай Николаевич

– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…