Чести, Антонио
Поделись знанием:
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
| Антонио Чести итал. Antonio Cesti | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Флоренция, Великое герцогство Тосканское |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
Антонио Чести (итал. Antonio Cesti; крещён 5 августа 1623 – 14 октября 1669, Флоренция) — итальянский композитор периода барокко. Певец и органист. Автор опер.
Биография
Антонио Чести родился в Ареццо, обучался музыке у разных музыкантов. В 1637 году вступил во Францисканский орден. Во время пребывания в Вольтерре обратился к светской музыке, возможно, под патронатом семьи Медичи. Там же встретился с Сальваторе Роза, написавшего либретто к кантатам Чести. К 1650 году его монашеские обеты вступили в противоречие с желанием писать светскую музыку, в частности оперу. С 1652 года Чести некоторое служил при дворе князя Фердинанда Карла в Инсбруке, где поставил ряд опер собственного сочинения. Затем Чести занимал пост руководителя капеллой во Флоренции. В 1660 году поступил на службу в папскую капеллу в Риме. В 1666 году стал вице-капельмейстером в Вене. Умер во Флоренции в 1669 году.
Оперы
- «Оронтея» (итал. Orontea; Венеция 1649, в изменённом виде Иннстбрук 1656, либретто Джачинто Андреа Чиконини под редакцией Филиппо Аполлони)
- Alessandro vincitor di se stesso (Венеция 1654, либретто Франческо Сбарра)
- Cesare Amante (Венеция 1651, либретто Варотари)
- «Клеопатра» (итал. Cleopatra; Инсбрук 1654, либретто Варотари)
- Argia (Инсбрук 1655, либретто Аполлони)
- Venere cacciatrice (Инсбрук 1659, либретто Сбарра, утеряна)
- Dori (Иннстбрук 1657, либретто Аполлони)
- La Magnanimità d’Alessandro (Инсбрук 1662, либретто Сбарра)
- «Тит» (итал. Tito; Венеция 1666 либретто Николо Береган)
- Semirami (Вена 1667, либретто Монилья)
- «Золотое яблоко» (итал. Il pomo d’oro; Вена, 1668, либретто Сбарра)
Кантаты
- Alme sol vive
- Alpi nevoese (I вариант)
- Alpi nevoese (II вариант)
- Amante gigante
- Amanti, io vi disfido
- Aspettate (сомнительно)
- Bella Clori
- Cara e dolce libertà (I вариант)
- Cara e dolce libertà (II вариант)
- Cara e dolce libertà (III вариант)
- Chi d’Amor non sa
- Chi del ciel
- Chino la fronte (Disperazione) (текст Дж. Лотти)
- Chi non prova
- Chi si fida
- Cor amante
- Del famoso oriente (La madre ebrea)
- Disperato morirò
- E che ne pensi
- E qual misero
- Era l’alba vicina (La corte di Roma) (текст Сальватора Роза или Джованни Филиппо Аполлони)
- Era la notte, e l’orme (La strega) (текст С. Роза)
- Era la notte e muto (I вариант)
- Era la notte e muto (II вариант)
- Hor son pur solo (текст Сальватора Роза)
- Il servir
- Insegnatemi
- Io non so
- Io son la primavera (серенада для пяти голосов и четырёх инструментов, 1662; сомнительно)
- Licrime mie
- La dove ode
- L’amoroso veleno (диалог для двух голосов)
- Lunguia già l’alba
- Lasciatemi in pace
- Lasciatemi qui solo
- Lasciate pur
- Lungi dal core
- Mia tiranna
- Misero cor
- Nel ricercar
- Non disperi
- Non si parli (I вариант)
- Non si parli (II вариант)
- O barbara sorte
- O dell’anima mia
- O questo (I вариант)
- O questo (II вариант)
- Partitevi respiri
- Per l’ampio mar
- Per sentier (Disperato avveduto)
- Piangete un dì (Lamento d’amante) (I вариант; текст Аполлони)
- Piangete un dì (Lamento d’amante) (II вариант; текст Аполлони)
- Potrebb’essere
- Pose in fronte
- Pria ch’adori (I вариант; любовная и моральная канцонетта, текст Дж. Лотти)
- Pria ch’adori (II вариант; любовная и моральная канцонетта, текст Дж. Лотти)
- Pria ch’adori (III вариант; любовная и моральная канцонетта, текст Дж. Лотти)
- Quante volte
- Quanto è dolce
- Ricordati mio core (сомнительно)
- Rimbombava d’intorno (Lamento di Niobe) (I вариант; текст Аполлони)
- Rimbombava d’intorno (Lamento di Niobe) (II вариант; текст Аполлони)
- Rimbombava d’intorno (Lamento di Niobe) (III вариант; текст Аполлони)
- Sensi voi (I вариант; текст С. Роза)
- Sensi voi (II вариант; текст С. Роза)
Напишите отзыв о статье "Чести, Антонио"
Отрывок, характеризующий Чести, Антонио
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
