Чудо на 34-й улице (фильм, 1947)
| Чудо на 34-й улице | |
| Miracle on 34th Street | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Уильям Перлберг |
| Автор сценария |
Вэлентайн Дэвис |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Ллойд Эйхен |
| Композитор |
Сирил Мокридж |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
96 мин |
| Бюджет |
$630 000 |
| Страна | |
| Язык |
английский |
| Год | |
| IMDb | |
«Чудо на 34-й улице» (англ. Miracle on 34th Street) — один из самых популярных в США кинофильмов на рождественскую тематику. Сценарий режиссёра Джорджа Ситона по рассказу Валентина Дэвиса. В 1995 году внесён в Национальный реестр наиболее значимых фильмов. По его мотивам снято четыре ремейка и поставлен бродвейский мюзикл. Современным зрителям картина доступна в двух версиях — оригинальной (чёрно-белой) и колоризированной.
Три «Оскара», в том числе за лучшую мужскую роль второго плана (Эдмунд Гвенн), два «Золотых глобуса».
Сюжет
Накануне грандиозного парада, устраиваемого каждый год на день благодарения универмагом «Мэйси» на 34-й улице Манхэттена, старик, который был должен изображать Санта-Клауса, в стельку напился. Его место в повозке Санты уговорили занять прохожего старика Криса Крингла[1].
Крингл пользуется огромным успехом у детишек и получает работу в универмаге. Однако когда его начальник требует, чтобы Крис всучивал детям залежавшиеся игрушки, тот приходит в негодование. Вместо этого он отсылает родителей за нужными их детям подарками в те магазины, где они имеются в наличии. Руководство магазина решает уволить несговорчивого старика, но изменяет своё решение, когда выясняется, что честность Криса привлекает в «Мэйси» толпы новых покупателей.
Постепенно становится ясно, что Крис Крингл считает себя настоящим Санта-Клаусом. Его заклятый враг, штатный психиатр, подстраивает его госпитализацию в психическую лечебницу. Теперь решить вопрос о том, является ли Крис Крингл настоящим Санта-Клаусом, должен городской суд…
В ролях
- Морин О’Хара — Дорис Уолкер
- Джон Пейн — Фредерик М. Гейли
- Эдмунд Гвенн — Крис Крингл
- Натали Вуд — Сюзан
- Портер Холл — психиатр Грэнвилль Сойер
- Филип Тонг — Джулиан Шеллхаммер
- Джин Локхарт — судья Генри Харпер
- Уильям Фроули — Чарли Галлорэн
- Джером Коуэн — окружной прокурор Томас Мара
- Телма Риттер — покупательница в «Мэйси»
- Джек Альбертсон — сотрудник почты
- Тереза Харрис — Клео (в титрах не указана)
Религиозный подтекст
История Криса Крингла перекликается с историей земной жизни Иисуса Христа[2]. Так же, как Христос, он появляется в городе накануне праздника, критикует торгашество, пытается вдохнуть во всех веру в чудо, оказывается предан и предстаёт перед судом, где должен доказать, что он тот, за кого себя выдаёт, а не самозванец. Судью, который должен вынести решение по делу, в фильме прямо сравнивают с Понтием Пилатом. Религиозная подоплёка рассказа Дэвиса, притушёванная в фильме, выступает на первый план в некоторых его ремейках.
Премьера
Дэррилу Зануку, который курировал создание фильма, пришло в голову перенести его премьеру с рождественских каникул на май — месяц максимальных кассовых сборов. В связи с этим кампания по продвижению фильма обошлась без упоминаний о Рождестве и Санта-Клаусе. Так, на афише фильма Крис Крингл показан на заднем плане просто как старик, обнимающий девочку. Несмотря на некоторую сентиментальность картины, отзывы о ней в кинопрессе были исключительно благожелательными.
Признание
- Премии «Оскар» в номинациях:
- «лучший адаптированный сценарий»,
- «лучший литературный первоисточник»,
- «лучшая мужская роль второго плана» (Эдмунд Гвенн)
- Номинация на «Оскар» за лучший фильм года
- 5-е место в составленном Американским киноинститутом списке лучших семейных фильмов
- Включён в Национальный реестр фильмов (1995)
Напишите отзыв о статье "Чудо на 34-й улице (фильм, 1947)"
Примечания
- ↑ Имя тайного Санты в ряде районов США и Канады.
- ↑ [www.allrovi.com/movies/movie/v32831/review Miracle on 34th Street - Review - AllRovi]
Ссылки
- [www.allmovie.com/movie/v32831 Чудо на 34-й улице] (англ.) на сайте allmovie
- «Чудо на 34-й улице» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чудо на 34-й улице (фильм, 1947)
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
