Шорин, Александр Фёдорович

Александр Фёдорович Шорин
Дата рождения:	23 ноября (5 декабря) 1890(1890-12-05)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Место смерти:	Ульяновск, РСФСР, СССР
Страна:	Россия Россия, СССР СССР
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	ЛЭТИ
Награды и премии:

Александр Фёдорович Шо́рин (1890—1941) — советский изобретатель в области техники связи, звуковой кинематографии и телемеханики.

Биография

А. Ф. Шорин родился 23 ноября (5 декабря) 1890 года в Санкт-Петербурге в семье крестьянина-бедняка, переехавшей на работу в город. Там же учился в начальной школе, четырехклассном и техническом железнодорожном училище.

С 1908 года А. Ф. Шорин служил на электростанции Северо-Западной железной дороги машинистом, затем старшим машинистом и старшим техником на распределительном щите.

В 1911 году сдал экстерном экзамен на аттестат зрелости, поступил в петербургский Электротехнический институт (окончить его Шорину удалось только в 1922 году). В 1914 года мобилизован и направлен на постройку и эксплуатацию Царскосельской радиостанции для международной связи. В Царском селе выполнил ряд экспериментальных работ в области распространения радиоволн и техники радиосвязи, в том числе опыты с буквопечатающей аппаратурой.

В начале 1919 года Шорин переехал в Нижний Новгород и был назначен исполняющим обязанности заведующего Нижегородской лабораторией и учёным специалистом. Здесь он выполнил ряд научно-исследовательских работ, в том числе была разработана и введена в эксплуатацию система буквопечатающих станций Бодо с трансляцией по радио в разные города через Московскую радиостанцию.

В 1922—1927 годы А. Ф. Шорин занимал должность заведующего радиоотделом и директора по радио Треста заводов слабого тока. В этот период Шорин, в частности, разработал проект радиофикации Персии и руководил его осуществлением. В 1927—1932 годы А. Ф. Шорин — директор Центральной лаборатории проводной связи. Одновременно с 1922 года Шорин был доцентом, а в 1925—1933 годы — профессором Электротехнического института, преподавал там курс «Основы проектирования радиосвязи», с 1931 года заведовал кафедрой проводной связи Электротехнической военной академии.

Работая в Центральной лаборатории проводной связи, Шорин создал систему оптической записи и воспроизведения звука на киноплёнку. Эта система применялась при создании ряда советских звуковых фильмов (в титрах указывалось — «звук записан по методу проф. Шорина»). Кроме того, Шорин разработал систему механической звукозаписи, в которой в качестве носителя также использовалась киноплёнка. Аппарат под названием «шоринофон» выпускался промышленно, в том числе и в портативном варианте, использовался для репортажной звукозаписи.

А. Ф. Шорин занимался также проблемами цветного кино, кардиографии, электроакустики. Занимался радиотехникой, телеграфией и звукозаписью. Автор буквопечатающего телеграфного аппарата (1928), системы фотографической звукозаписи для звукового кино (1928) и механической записи и воспроизведения звука (так называемый шоринофон, 1932—34) и др.

А. Ф. Шорин умер 21 октября 1941 года, находясь в эвакуации, в Ульяновске. Похоронен на Воскресенском кладбище в Ульяновске.

Награды и премии

• орден Ленина (22.4.1934) — «за ценные изобретения в деле обороны».
• Сталинская премия первой степени (1941) — за создание аппаратуры для механической записи и воспроизведения звука (шоринофон)
• многочисленные ведомственные премии и отличия.

Литература

• Шорин А. Ф. Как экран стал говорящим / Б. Н. Коноплёв. — М.,: «Госкиноиздат», 1949. — 94 с.

• Урвалов В. А., Шошков Е. Н. Александр Федорович Шорин, 1890—1941. — М.:Наука, 2008
• [www.museum.nnov.ru/unn/managfs/index.phtml?id=13_6_0227 Нижегородские пионеры советской радиотехники. Александр Фёдорович Шорин]
• Шорин, Александр Фёдорович — статья из Большой советской энциклопедии.
• Проблемы звукозаписи. Беседа с проф. А. Ф. Шориным. //«Радиофронт», 1937, № 5, с. 18-19

Отрывок, характеризующий Шорин, Александр Фёдорович

– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.