Штейн, Иван Фёдорович

Иван Штейн
Имя при рождении:	Иван Фёдорович Штейн
Дата рождения:	неизвестно
Дата смерти:	1837(1837)
Профессия:	антрепренёр
Гражданство:	Российская империя Российская империя, Украина Украина

Иван Фёдорович Штейн (?—1837) — деятель русского и украинского театров, антрепренёр, один из основоположников коммерческого театра в провинции.

Биография

Дата рождения И. Ф. Штейна неизвестна, приблизительно — конец XVIII века. В начале XIX века Штейн приезжает из Силезии в Россию. В 1804—1807 годах — актёр немецких театров Петербурга и Москвы, затем становится антрепренёром. Первую труппу составил из 15 крепостных детей, впоследствии проданных графу С. М. Каменскому, владельцу Орловского театра.

В 1814 году держал антрепризу в Харькове вместе с О. И. Калиновским. В 1816 году в их труппу поступил М. С. Щепкин. Штейн построил в Харькове здание для театра и стал его единоличным антрепренёром. В 1817 году ведущие актёры Штейна (М. С. Щепкин, П. Е. Барсов, И. Ф. Угаров, Т. И. Преженковская и др.) покинули Харьков и организовали театр в Полтаве, однако после его закрытия вернулись к Штейну.

В 1820-е годы в антрепризе Штейна работали 40 актёров, в том числе Л. Ю. Млотковский, Л. И. Млотковская (Острякова), Н. X. Рыбаков, К. Т. Соленик, и 20 оркестрантов — это была самая большая провинциальная труппа. Регулярные спектакли игрались одновременно в Харькове и Курске, театр выезжал на гастроли в Тулу (1823), Одессу (сезон 1827/28), Киев (1830—1834). По талантливости актёров театру Штейна тоже не было равных в провинции. Здесь ставились балеты, мелодрамы, водевили, а также пьесы У. Шекспира, Ф. Шиллера, Мольера, Д. И. Фонвизина, И. П. Котляревского. В 1831 году Штейн первым в провинции (в Киеве) поставил «Горе от ума», обойдя цензурные запреты.

В 1833 году курская труппа Штейна распалась: Л. Ю. Млотковский, Л. И. Млотковская, Н. X. Рыбаков, К. Т. Соленик основали собственную труппу, остальные актёры уехали с Штейном в Харьков. Вскоре антрепренёр прекратил свою деятельность.

Ссылки

• Плетнёв А. У истоков харьковского театра. Харьков, 1960
• Клинчин А. Николай Хрисанфович Рыбаков. М., 1952

Отрывок, характеризующий Штейн, Иван Фёдорович

– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.