Эрб, Вильгельм
Поделись знанием:
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
| Вильгельм Эрб | |
| Страна: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: | |
| Известен как: |
знаменитый невропатолог, именем которого назван ряд заболеваний и симптомов |
Вильгельм Эрб (нем. Wilhelm Heinrich Erb; 30 ноября 1840, Винвайлер — 29 октября 1921, Гейдельберг) — немецкий невропатолог, профессор и руководитель неврологической клиники Гейдельбергского университета. Внёс существенный вклад в развитие современной неврологии.
Биография
По окончании университета в 1861 году становится ассистентом профессора Гейдельбергского университета Николауса Фридрейха. Под его руководством пишет диссертацию по теме «Физиологические и терапевтические свойства тринитрофенола». В 1869 году получает звание доцента[1].
С 1880 года Эрб переезжает в Лейпциг, где занимает должность профессора кафедры специальной патологии и терапии. В то время Лейпциг был одним из мировых центров развития неврологии. В частности там работали Адольф фон Штрюмпель, Юлий Конхайм, Карл Вайгерт, Пауль Флексиг, Пауль Мёбиус и Вильгельм Гис. В Лейпциге Эрб отстаивал идею создания отдельной неврологической клиники. В связи с нежеланием саксонских властей выполнить пожелания учёного, он возвращается в Гейдельберг, где и проработал до своего ухода на пенсию в 1907 году.
Основал немецкое общество неврологов став его первым руководителем.
Научная деятельность
Научная деятельность Вильгельма Эрба связана с изучением электрофизиологии периферического паралича, спинной сухотки, мышечных атрофий, заболеваний спинного мозга[1].
Также В. Эрб вписал своё имя в раннюю историю развития психоанализа. Его работа «Про повышенную нервозность нашего времени» (нем. Über die wachsende Nervosität unserer Zeit) цитируется З. Фрейдом.
Именем Эрба названы:
- Точка Эрба (в русскоязычной литературе точка Боткина—Эрба) — слева от грудины в месте прикрепления III—IV рёбер выслушивается шум с аортального клапана[2]
- Паралич Дюшенна—Эрба — возникает при поражении верхнего первичного ствола плечевого сплетения[3]
- Точка Эрба — точка на 2—3 см выше ключицы спереди от поперечного отростка VI шейного позвонка. Давление на данную область вызывает симптомы паралича Дюшенна—Эрба, а её электростимуляция вызывает сокращения мышц плеча[4]
- Прогрессирующая мышечная дистрофия Эрба—Рота — наследственное заболевание. Одна из первичных мышечных дистрофий[5]
- Симптомы Эрба[6]:
1. утрата коленных рефлексов на начальных этапах спинной сухотки
2. при болезненном раздражении кожи не наблюдается расширения зрачков — симптом спинной сухотки
3. повышение электрической возбудимости двигательных нервов — симптом тетании
Основные научные работы
- О патологической анатомии периферического паралича (нем. Zur Pathologie und pathologische Anatomie peripherischer Paralysen), 1867/1868
- О примении электричества в лечении внутренних болезней (нем. Über die Anwendung der Electricität in der inneren Medizin), Лейпциг 1872
- Справочник заболеваний нервной системы (нем. Handbuch der Krankheiten des Nervensystems), Лейпциг 1874 (Первое издание)
- Spastische Spinalparalyse, 1875
- Справочник заболеваний нервной системы. I. Заболевания спинного мозга (нем. Handbuch der Krankheiten des Nervensystems I. Die Krankheiten des Rückenmarks und verlängerten Marks), Лейпциг 1876/78
- Справочник заболеваний нервной системы. II. Заболевания периферических нервов (нем. Handbuch der Krankheiten des Nervensystems II. Die Krankheiten der peripheren-cerebrospinalen Nerven), Лейпциг 1876/78
- Справочник по электротерапии (нем. Handbuch der Elektrotherapie), Лейпциг 1882
- Про повышенную нервозность нашего времени" (нем. Über die wachsende Nervosität unserer Zeit)
Напишите отзыв о статье "Эрб, Вильгельм"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.whonamedit.com/doctor.cfm/961.html Wilhelm Heinrich Erb] (англ.). сайт www.whonamedit.com. Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6AJLpLHwT Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ Яворський О. Г., Грицой-Маланич Е. М. Система органів кровообігу // Пропедевтика внутрішніх хвороб / За редакцією Ю. І. Децика. — К.:: Здоров`я, 1998. — С. 140. — 504 с. — 5000 экз. — ISBN 5-311-00903-9.
- ↑ С. М. Віничук. Захворювання периферичної нервової системи // Нервові хвороби / За ред. С. М. Віничука, Є. Г. Дубенка. — К.:: Здоров`я, 2001. — С. 303. — 696 с. — 3000 экз. — ISBN 5-311-01224-2.
- ↑ [www.whonamedit.com/synd.cfm/942.html Erb's point] (англ.). сайт www.whonamedit.com. Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6AJLpt82l Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ С. М. Віничук, О. М. М`яловицька. Спадкові захворювання нервової системи // Нервові хвороби / За ред. С. М. Віничука, Є. Г. Дубенка. — К.:: Здоров`я, 2001. — С. 418. — 696 с. — 3000 экз. — ISBN 5-311-01224-2.
- ↑ [www.whonamedit.com/synd.cfm/943.html Erb's signs or symptoms] (англ.). сайт www.whonamedit.com. Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6AJLqN1Ur Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
- ↑ [www.whonamedit.com/synd.cfm/1570.html Erb-Goldflam syndrome] (англ.). сайт www.whonamedit.com. Проверено 4 октября 2011. [www.webcitation.org/6AJLqrAoH Архивировано из первоисточника 30 августа 2012].
Литература
- Розенбах П. Я.,. Эрб, Вильгельм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Эрб, Вильгельм
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
