Эхо-2
| Эхо-2 | |
| Echo 2 | |
 Эхо-2 в процессе теста на эластичность | |
| Заказчик | |
|---|---|
| Спутник | |
| Запуск | |
| Ракета-носитель |
Thor SLV-2 / Agena B 397 (TA2) |
| Стартовая площадка |
|
| Сход с орбиты | |
| NSSDC ID |
[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1964-004A 1964-004A] |
| SCN |
[www.n2yo.com/satellite/?s=740 740] |
| Технические характеристики | |
| Масса |
256 кг |
| Размеры |
диаметр: 41 м |
| Движитель |
отсутствует |
| Элементы орбиты | |
| Наклонение |
81,5° |
| Апоцентр |
1315 км |
| Перицентр |
1030 км |
Эхо-2 — искусственный спутник Земли, пассивный спутник связи. Разработчик и оператор — NASA, находился на орбите с 1964 по 1969 г.
Эхо-2 в сравнении с Эхо-1 имел несколько большие размеры — диаметр 41 м, вес 256 кг. Запущен на орбиту 25 января 1964. Параметры орбиты на момент выведения: высота 1030 х 1315 км, наклонение 81,50 градусов. Большее наклонение орбиты обеспечило лучшую видимость ИСЗ в высоких широтах. Эхо-2 использовался в совместной программе исследований по спутниковой связи СССР и США, широко проводились его визуальные и фотографические наблюдения (спутниковая геодезия и триангуляция, а по наблюдениям эволюции орбиты — изучение вариаций плотности верхней атмосферы Земли). Спутник вошел в атмосферу Земли 7 июня 1969 г.
См. также
Напишите отзыв о статье "Эхо-2"
Ссылки
- [samadhi.jpl.nasa.gov/msl/QuickLooks/echoQL.html Mission and Spacecraft Library, JPL] (англ.)
Отрывок, характеризующий Эхо-2
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
