Гай Веттий Аквилин Ювенк

Гай Веттий Аквилин Ювенк

Ювенк — (Гай Веттий Аквилин Ювенк; лат. Juvencus) — древнехристианский писатель. Происходил из знатного рода и был священником в Испании. С его именем сохранилось написанное при Константине Великом (около 330 г.) стихотворное переложение евангелия (исп. Historia evangelica или исп. Evangeliorum libri IV).

Евангелие

Соображения, которыми Ювенк руководствовался при составлении своего труда, он разъясняет в прологе, где говорит, что если в мире нет ничего вечного, то наиболее долго сохраняется в нём воспоминание о выдающихся поступках людей и об их добродетелях. Глашатаями их славы являются поэты, как, например, Гомер и Вергилий, которые и сами таким образом приобретают себе продолжительную и громкую известность. А если достигли славы языческие поэты, допускавшие в своих произведениях разного рода ложь, то вечная хвала должна достаться в удел такому произведению, содержанием которого служат истинные и достоверные факты из земной жизни Спасителя. В выборе материала Ювенк примыкает ближе всего к первому евангелию, заимствуя некоторые данные из третьего и четвёртого. В изложении Ювенк подражает преимущественно Вергилию, затем Лукрецию и Стацию, ему известны также Овидий, Лукан и Гораций. Некоторые места и выражения евангелия, кажущиеся Ювенку слишком резкими, он старается смягчить и сгладить. Таковы те эпизоды, где Спаситель гневается, слова Марфы об её умершем брате Лазаре: «уже смердит» у Ювенка передаются так: «Мне кажется, что его тело, лишённое движения, начинает сообщать разлагающимся членам неприятный запах».

Слог Ювенка отличается поразительной простотой и ясностью и этим выгодно отличается от позднейшей напыщенности и искусственности христианской поэзии и прозы. В технике стиха Ювенку не удалось избежать значительных просодических ошибок. В общем поэма Ювенка, не блещущая особыми художественными достоинствами, занимает одно из видных мест в древнехристианской литературе. Деление поэмы на 4 почти равные книги — чисто внешнее и сделано, вероятно, после написания всего произведения, в подражание делению евангелия. По свидетельству блаженного Иеронима, Ювенк написал ещё несколько произведений, относящихся к чину таинств, но они не дошли до нас и, вероятно, погибли весьма рано. Лучшая рукопись Ювенка находится в Кембридже и относится к VII в.

Литература

• Малеин А. И.,. Ювенк, Гаий Веттий Аквилин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Cornel Heinsdorff, Christus, Nikodemus und die Samaritanerin bei Juvencus. Mit einem Anhang zur lateinischen Evangelienvorlage, Untersuchungen zur antiken Literatur und Geschichte 67 (Berlin/New York 2003) ISBN 3-11-017851-6

Отрывок, характеризующий Гай Веттий Аквилин Ювенк

Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.