Язык содружества
| Язык содружества | |
| Самоназвание: |
協和語 |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: | |
| Официальный статус: |
неизвестен |
| Регулирующая организация: |
неизвестна |
| Общее число говорящих: |
неизвестно |
| Рейтинг: |
неизвестен |
| Классификация | |
| Категория: | |
| |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ГОСТ 7.75–97: |
нет |
| ISO 639-1: |
нет |
| ISO 639-2: |
нет |
| ISO 639-3: |
нет |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Язык содружества (яп. 協和語 Кё:ваго) — использовавшийся в первые годы после основания Маньчжоу-го упрощённый японский язык. По-японски также назывался «коа-го» (興亜語), «нитиман-го» (日満語), «дайтоа-го» (大東亜語) и т. д.
Содержание
Описание
Термин язык содружества происходит от девиза Маньчжоу-го «Содружество пяти народов» (五族協和 — годзоку кё: ва на японском, уцзу сехэ на китайском). Язык в основном использовался плохо знающими японский китайскими ханьцами и маньчжурами, поэтому в нём присутствовали смешанные китайские слова, а часть склонений и частиц была упрощена. Возможно сравнение его с английским пиджином, или же можно рассматривать как креольский язык.
Считается, что «язык содружества» был создан японцами для того, чтобы служить способом общения всех народов многонационального Маньчжоу-го. Позже он был отменен на основании того, что «японский — язык, в котором есть душа слов, поэтому на нём нужно говорить правильно». После окончания войны и падения Маньчжоу-го материалы о языке были утрачены со временем, и, бывшие системой, исследования уже не проводятся, поэтому подробности сегодня неизвестны.
Часто говорится, что выражения, встречающиеся в манге при изображении китайцев, говорящих на японском, и в других местах, происходят от языка содружества. Также считается, что они происходят от использовавшегося в иностранных поселениях в Иокогаме иокогамского диалекта, близкий к этому «японский пиджин» существовал в ранние годы Мэйдзи, на что есть письменные источники. Сперва он воспринимался японцами как «слова, используемые иностранцами в целом», позже восприятие сменилось на «слова, используемые китайцами»[1].
Существует вероятность, что язык содружества был основан на этих диалектах, но только в рамках догадок.
Примеры
- 私日本人アルヨ (Ватаси нихондзин ару ё)
- На обычном японском 私は日本人です (Ватаси ва нихондзин дэс). Означает «Я — японец».
- 姑娘（グーニャン）きれいアルネ (Гу: нян кирэй ару нэ)
- На обычном японском お嬢さんはきれいですね (Одзё: сан ва кирэй дэс нэ). Означает «Девушка красивая, не правда ли?».
- あなた座るの椅子ないアルヨ (Аната сувару но ису най ару ё)
- На обычном японском あなたが座る椅子がありません (Аната га сувару ису га аримасэн). Означает «Для вас нет стульев». Отрицание «най» употребляется вместе с подтверждением «ару», из-за чего периодически возникают непонимания.
- アイヤー（哎呀） (Айя:)
- Возглас удивления. Из китайского.
См. также
Напишите отзыв о статье "Язык содружества"
Примечания
- ↑ [www.ne.jp/asahi/nihongo/okajima/huseigo/ 蜂矢真郷他「文献に現れた述語形式と国語史の不整合性について」]
Отрывок, характеризующий Язык содружества
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
