Яковлев, Иван Семёнович
Поделись знанием:
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
Иван Семёнович Яковлев
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1948 — 1956 | |||
| Предшественник: | Виктор Сергеевич Чепурнов | ||
| Преемник: | Владимир Васильевич Стефанихин | ||
| |||
| 1938 — 1940 | |||
| Глава правительства: | Пётр Васильевич Соляков | ||
| Рождение: | 2 июля 1907 д. Заячья Сельга, Олонецкий уезд, Олонецкая губерния, Российская империя | ||
| Смерть: | 25 августа 1973 (66 лет) Петрозаводск, Карельская АССР, РСФСР, СССР | ||
| Партия: | ВКП(б) / КПСС | ||
| Образование: | Коммунистический политико-просветительный институт им. Н. К. Крупской; Академия общественных наук при ЦК ВКП(б) | ||
| Учёная степень: | кандидат исторических наук | ||
| Военная служба | |||
| Годы службы: | 1939—1940 | ||
| Принадлежность: |  СССР
| ||
| Род войск: | армия | ||
| Звание: | не установлено | ||
| Сражения: | Советско-финская война | ||
| Научная деятельность | |||
| Научная сфера: | история | ||
| Место работы: | ЛИИЖТ | ||
| Известен как: | историк | ||
| Награды: |
| ||
Иван Семёнович Я́ковлев (1907—1973) — советский учёный-историк, государственный деятель, деятель образования[1].
Содержание
Биография
Родился в деревне Заячья Сельга[2] крестьянской семье, карел[3]. Окончил в 1923 году Ведлозерскую школу.
В 1929—1930 годах — председатель правления Ведлозерского кредитного товарищества, с 1930 года — председатель колхоза «Красное Ведлозеро».
После окончания в 1936 году Коммунистического политико-просветительного института им. Н. К. Крупской работал заведующим Петрозаводского Дома политического актива.
В 1938—1940 годах — народный комиссар просвещения Карельской АССР.
Участник Советско-финской войны (1939—1940).
В 1940—1944 годах — прокурор, военный прокурор Кировской железной дороги.
В 1944—1948 годах — секретарь ЦК ВКП(б) Карело-Финской ССР, в 1948 году окончил Академию общественных наук при ЦК ВКП(б).
В 1948—1956 годах — ректор Карело-Финского государственного университета.
В дальнейшем преподавал политическую историю в Петрозаводском филиале Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта.
Напишите отзыв о статье "Яковлев, Иван Семёнович"
Примечания
- ↑ Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. — Петрозаводск: ПетроПресс, 2011. — Т. 3: Р—Я. — С. 311—384 — ISBN 978-5-8430-0127-8 (т. 3)
- ↑ Деревня Заячья Сельга в 1957 году включена в состав села Ведлозеро и ныне относится к Пряжинскому району Карелии.
- ↑ Карелы Карельской АССР. — Петрозаводск, 1983. — 288 с.
Литература
- Страницы истории Петрозаводского государственного университета. — Петрозаводск, 2005.
- Народные избранники Карелии: Депутаты высших представительных органов власти СССР, РСФСР, РФ от Карелии и высших представительных органов власти Карелии, 1923—2006: справочник / авт.-сост. А. И. Бутвило. — Петрозаводск, 2006. — 320 с.
Ссылки
- [www.petrsu.ru/General/History/rektory.html Ректоры ПетрГУ]
Отрывок, характеризующий Яковлев, Иван Семёнович
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
Категории:
- Родившиеся 2 июля
- Родившиеся в 1907 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Пряжинском районе
- Родившиеся в Олонецком уезде
- Умершие 25 августа
- Умершие в 1973 году
- Умершие в Петрозаводске
- Кандидаты исторических наук
- Учёные по алфавиту
- Историки по алфавиту
- Историки СССР
- Историки России
- Историки XX века
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Председатели колхозов
- Выпускники Санкт-Петербургского университета культуры и искусств
- Участники советско-финской войны (1939—1940)
- Преподаватели ПетрГУ
- Ректоры ПетрГУ
- Выпускники Академии общественных наук при ЦК КПСС
- Депутаты Верховного Совета Карело-Финской ССР
- Депутаты Верховного Совета Карельской АССР
- Преподаватели Петербургского университета путей сообщения
