Ясаи, Мари
| Мария Ясаи | |
| Mari Jászai | |
 Мари Ясаи | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: |
|
| Профессия: | |
Мари Ясаи (венг. Mari Jászai; 24 февраля 1850, Асар[hu], Австро-Венгрия — 5 октября 1926 Будапешт, Королевство Венгрия) — венгерская актриса.
Творчество
Начало творческой деятельности Мари Ясаи датируется 1867 годом.
Выступление в 1872 в роли Гертруды («Банк-бан» Катоны) утвердило Ясаи как одну из крупнейших трагедийных актрис венгерского театра. Прославилась исполнением ролей в пьесах Вильяма Шекспира. Работала в театрах Национальном, «Вигсинхаз», где исполняла роли: Федры («Федра» Расина), Марии Стюарт («Мария Стюарт» Шиллера), Евы («Трагедия человека» Мадача). Искусство Мари было прогрессивным, близким к реалистической школе, что послужило причиной её ухода из Национального театра (из-за утвердившегося там натуралистического стиля игры). Оставив театр, Ясаи выступала с чтением стихов Шандора Петёфи, занималась общественной деятельностью.
Напишите отзыв о статье "Ясаи, Мари"
Ссылки
- [www.jaszaimariszinhaz.hu/ Official site of the Jászai Mari Theatre]
- [port.hu/pls/pe/person.person?i_pers_id=136628 Mari Jászai on Port.hu]
Отрывок, характеризующий Ясаи, Мари
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
