Déjà Vu (игра)

Déjà Vu
Разработчик	ICOM Simulations, Inc.
Издатель	Mindscape Kemco (NES)
Дата выпуска	1985 (Mac) 1987 (DOS) 1988 (Famicom) 1990 (NA NES) 1992 (PAL NES)
Жанр	Квест
Возрастные рейтинги	ESRB: E — Everyone (Game Boy Color)
Платформы	Apple IIGS, Macintosh; Atari ST; Commodore 64, Amiga; DOS; Game Boy Color; Microsoft Windows (Pocket PC); NES; PC-98
Игровой движок	MacVenture
Режимы игры	один игрок
Носитель	3½″ дискета, картридж
Системные требования	Amiga: Amiga 1000, Kickstart 1.1, 512 Кб ОЗУ, мышь; DOS: 8088, DOS 1.0, 512 Кб ОЗУ, CGA, встроенный динамик; Macintosh: 68000, 128 Кб ОЗУ, мышь
Управление	клавиатура и джойстик

Déjà Vu (в некоторых версиях — англ. Déjà Vu: A Nightmare Comes True!!) — point-and-click квест, действие которого происходит в мире 1940-х, как он представлен в романах и фильмах в жанре «крутого детектива». Игра была выпущена в 1985 году для Macintosh и стала первой игрой в серии MacVenture. Позже она была перенесена на несколько других систем. Игра была повторно выпущена с улучшенной графикой на Commodore Amiga в 1985-87.

Сюжет

Действие игры проходит в Чикаго в декабре 1941 года, вскоре после атаки на Перл-Харбор. Главным героем игры является Теодор «Туз» Хардинг, бывший боксёр, ставший частным детективом.

Однажды утром игрок просыпается в душевой кабинке, и не может вспомнить, кто он такой. Душевая кабинка находится в баре Джо. В офисе наверху находят мёртвого человека, и Теодора могут обвинить в убийстве, которого он не совершал. Есть некоторые улики, указывающие на то, кем был убитый, и кем является игрок. Кресло с ремнями, таинственные пробирки и шприц, а также отметина от укола на руке, найденные игроком, указывают на то, что к персонажу применялись изощрённые пытки.

Память и психическое состояние Теодора ухудшаются, так что игрок должен найти противоядие от наркотиков, вызвавших потерю памяти. После этого у Теодора появляются флэшбеки, помогающие игроку оценивать доказательства и принимать решения.

Технология

Déjà Vu была первой игрой, использовавшей интерфейс и движок MacVenture, ставший фирменным для ICOM. Игре в 1986 году была присвоена награда Software Publishers Association в номинации Лучший развлекательный продукт и Лучший новый мир. Déjà Vu не является первой игрой использующую технологию point-and-click в квестах. Такой игрой является малоизвестная вышедшая на год раньше игра Enchanted Scepters. Тем не менее Déjà Vu можно назвать первой популярной приключенческой игрой использующей новый метод управления игровым процессом. Игра оказала серьезное влияние на развитие жанра, так как управление point-and-click в будущем стало доминирующим для квестов, что практически начиная с игры Maniac Mansion (1987) стало стандартом для жанра.

Игра была перенесена на различные домашние компьютеры в 1987 году и на Nintendo Entertainment System в 1990. Различные версии игры и её продолжения с новой графикой и звуком выпускались для Microsoft Windows в начале 1990-х, а позже для Game Boy Color (под названием Déjà Vu I & II).

Ссылки

• [www.mobygames.com/game//dj-vu-a-nightmare-comes-true Deja Vu] (англ.) на сайте MobyGames
• [hol.abime.net/310 Deja Vu] для Amiga на сайте [hol.abime.net/ The Hall of Light (HOL)]

Отрывок, характеризующий Déjà Vu (игра)

– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.