Морран, Эдуард
Поделись знанием:
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
(перенаправлено с «E. Morren»)
| |||||||||||||||||||||
Шарль Жак Эдуард Морран (фр. Charles Jacques Édouard Morren[1], 1833 — 1886) — бельгийский ботаник, профессор ботаники[2].
Биография
Шарль Жак Эдуард Морран родился 2 декабря 1833 года[3].
Шарль Жак Эдуард был директором Ботанического сада университета Льежа[4]. Шарль Жак Эдуард Морран был профессором ботаники[2]. Он внёс значительный вклад в ботанику, описав множество видов растений[5].
Шарль Жак Эдуард Морран был сыном Шарля Франсуа Антуана Моррана (1807—1858)[1][4]. Шарль Жак Эдуард и его отец Шарль Франсуа Антуан выпускали журнал La Belgique Horticole. В общей сложности было опубликовано 35 томов в период с 1851 по 1885 год[4].
Шарль Жак Эдуард Морран умер 28 февраля 1886 года[3]. Непосредственно перед смертью Морран работал над монографией о бромелиевых. Неоконченная рукопись и рисунки растений были проданы вдовой Моррана Садам Кью. Рисунки для монографии оказали большое влияние на стиль ботанического иллюстратора Маргарет Ми.
Научная деятельность
Шарль Жак Эдуард Морран специализировался на водорослях и на семенных растениях[1].
Научные работы
- Dissertation sur les feuilles vertes et colorées envisagées spécialement au point de vue des rapports de la chlorophylle et de l'érythrophylle. Gand: Annoot-Braeckman, 1858.
- Charles Morren: sa vie et ses oeuvres. 2. Aufl., Gand: Annoot-Braeckman, 1860.
- Mémorandum des travaux de botanique et de physiologie végétale qui ont été publiés par l’Académie Royale des Sciences, des Lettres et des Beaux-arts de Belgique pendant le premier siècle de son existence (1772—1871). Brüssel: Hayez, 1872.
- Description de l’Institut Botanique de l’Université de Liége. Liége: Boverie, 1885.
Напишите отзыв о статье "Морран, Эдуард"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=6670-1&back_page=%2Fipni%2FeditAdvAuthorSearch.do%3Ffind_abbreviation%3DE.Morren%26find_surname%3D%26find_isoCountry%3D%26find_forename%3D%26output_format%3Dnormal International Plant Names Index: Charles Jacques Édouard Morren (1833—1886)]
- ↑ 1 2 [www.art-memoires.com/lettre/lm2426/24ulgcambresier.htm Jean et Joseph Cambresier, petits maîtres, liégeois de talent]
- ↑ 1 2 Barnhart, J.H. Biographical Notes Upon Botanists. — Т. 2. — С. 515.
- ↑ 1 2 3 [www.meemelink.com/prints%20pages/20748.Cucurbitaceae%20-%20Thladiantha%20dubia.htm Cucurbitaceae — Thladiantha dubia]
- ↑ См. ссылку в карточке «Систематик живой природы».
Литература
- Brummitt R. K. Authors of Plant Names. — Royal Botanic Gardens, Kew, 1992. — ISBN 1-84246-085-4..
Ссылки
- [www.meemelink.com/prints%20pages/20748.Cucurbitaceae%20-%20Thladiantha%20dubia.htm Cucurbitaceae — Thladiantha dubia]
- [www.art-memoires.com/lettre/lm2426/24ulgcambresier.htm Jean et Joseph Cambresier, petits maîtres, liégeois de talent] (фр.)
Отрывок, характеризующий Морран, Эдуард
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
