G7a

G7a — парогазовая немецкая торпеда эскадренных миноносцев и подводных лодок калибра 533 мм. Сконструирована в начале 1920-х гг., состояла на вооружении немецких подводных лодок в межвоенный период (с начала 1930-х гг.) и в период Второй мировой войны.

Принцип действия

Торпеда приводилась в движение собственным двигателем и удерживала заданный курс следования с помощью системы автономного наведения. Важным источником работы систем торпеды являлся резервуар со сжатым воздухом, который занимал около половины пространства внутри 7-метрового стального корпуса. Когда торпеду запускали, её прохождение через торпедный аппарат приводило в действие специальный переключатель и сжатый воздух из резервуара через небольшую трубу и регулятор давления подавался в камеру сгорания. Проходя по дополнительным трубкам, сжатый воздух включал и другие механические системы торпеды.

Внутри камеры сгорания смесь сжатого воздуха и топлива из соседнего резервуара поджигалась воспламенителем ударного действия, похожим на свечу зажигания. Раскаленные газы от сгорания топлива превращали тонко распыленную в камере охлажденную воду в парогазовую смесь, приводившую в действие четырёхцилиндровый двигатель торпеды. Двигатель вращал два полых приводных вала, вставленных один в другой, приводивших в движение два гребных винта торпеды. Винты вращались в противоположных направлениях, чтобы избежать вращения торпеды вокруг продольной оси и она не сбилась с курса.

Движение торпеды по нужному курсу обеспечивалось с помощью гироскопа, ротор которого также вращался сжатым воздухом со скоростью, соответствующей трём заданным скоростям движения торпеды в 30, 40 и 44 узла. Чувствительный к любому отклонению от заданного курса, гироскоп включал небольшой моторчик (серводвигатель), который изменял положение соответствующих рулей. Датчик глубины и его серводвигатель удерживали ход торпеды на требуемой глубине воздействием на рули погружения. Головная часть с боевым зарядом на первых торпедах типа G7a имела относительно простой контактный детонатор. Для защиты лодки от возможного преждевременного взрыва торпеды детонатор имел хитроумный механизм — маленький винт, вращаемый встречным потоком воды, приводил детонатор в боевое положение не раньше, чем торпеда удалялась от лодки на расстояние до 30 метров.

Производство

Трудозатраты на изготовление такой торпеды составляли от 3740 человеко-часов в 1939 г. до 1707 человеко-часов в 1943 г. (для сравнения — для производство одной электроторпеды G7e(Т2) требовалось 1255 человеко-часов).

Боевое применение

Во Вторую Мировую войну подводный флот Германии вступил, имея на вооружении два основных типа торпед — парогазовые G7a и электрические G7e.Обе торпеды имели свои преимущества и недостатки. Главным недостатком парогазовой торпеды являлся хорошо заметный на воде пузырьковый след, вызванный работой паротурбинной установки. Но торпеда G7e, лишённая этого недостатка, имела небольшую, по сравнению с G7a, дальность хода — около 3000 метров. К тому же, она уступала парогазовой торпеде по скорости хода — 30 узлов против 45.Поэтому стандартный комплект подводных лодок Кригсмарине в 1939—1943 году состоял как из парогазвовых, так и электрических торпед.

Торпеды, изготовленные до 1940 года, имели также ненадёжный гироскопический аппарат, который отвечал за контроль глубины хода торпеды. Поэтому, после первых отказов этой системы, немецкие подводники стали устанавливать минимальную глубину хода торпеды, чтобы устранить этот недостаток. Также доставлял много неприятностей в начале войны контактно-неконтактный взрыватель pi1, и тогда было зафиксировано много случаев отказа этого взрывателя. Очень часто торпеды с неконтактным взрывателем детонировали преждевременно, что как минимум демаскировало субмарину, или вовсе не взрывались при прохождении под целью. Контактный взрыватель тоже не был идеален — при углах соприкосновения с целью, значительно отличающихся от 90 градусов, торпеда просто рикошетировала от борта корабля. Все эти недостатки были довольно быстро устранены, уже после Датско-норвежской операции торпедное оружие Кригсмарине достигло удовлетворительного уровня.

Начиная с осени 1942 года, в связи с повышением эффективности противолодочных сил союзников Германским подводникам становилось всё труднее выходить в атаку на конвои союзников. Выходом из сложившейся ситуации стала установка на торпеды курсовых систем наведения (системы FaT и LuT) по замыслу, в случае, если торпеда не поразит цель на первом прямом участке траектории, то после прохождения этого прямого участка торпеда начинала совершать манёвры по заданным программам, как правило, «змейкой». Эта система была впервые установлена на торпеду G7a и имела весьма высокую эффективность. Появившаяся позже система FaT II имела два независимых гироскопа, что теоретически позволяло производить пуск торпеды по цели, находясь на любой позиции относительно курса цели. Сначала торпеда обгоняла цель, затем поворачивала на его носовые углы и только после этого начинала движение «змейкой» поперек курса движения цели.

С 1943 года из боекомплекта подводных лодок торпеда G7a начинает вытесняться более совершенной электрической торпедой G7e(T-III), которая к тому же была значительно проще в производстве. К концу войны в боекомплекте немецких подводных лодок находилось всего 2-4 торпеды G7a.

Взрыватели

Первые германские магнитные взрыватели TZ1 были статического типа, реагироввшие на абсолютную величину напряженности вертикальной составляющей магнитного поля, их просто пришлось снять с вооружения в 1940 году после Норвежской операции. Они срабатывали после прохождения торпедой безопасной дистанции уже при легком волнении моря, на циркуляции или при недостаточно стабильном ходе торпеды по глубине. В результате этот взрыватель спас немало британских моряков от неминуемой гибели.

Новые неконтактные взрыватели появились в боевых торпедах только в 1943 году. Это были магнитодинамические взрыватели типа Pi-Dupl, в которых чувствительным элементом являлась индукционная катушка. Взрыватели Pi-Dupl реагировали на скорость изменения вертикальной составляющей напряженности магнитного поля и на смену её полярности под корпусом корабля. Но радиус реагирования такого взрывателя составлял 2,5—3 м, а по размагниченным кораблям (в 1943 году) едва достигал 1 м.

Только к концу войны на вооружение германского флота приняли неконтактный взрыватель TZ2 , который имел узкую полосу срабатывания, лежащую за пределами частотных диапазонов основных видов помех. В результате даже по размагниченному кораблю он обеспечивал радиус реагирования до 2—3 м при углах встречи с целью от 30 до 150°. Минимальная глубина хода торпед с взрывателями Pi-Dupl и TZ2 составляла 2—3 м, а при глубине хода в 7 м взрыватель TZ2 практически не имел ложных срабатываний из-за волнения моря. Недостатком ТZ2 являлось необходимость обеспечить высокую относительную скорость торпеды и цели, что было не всегда возможно при стрельбе тихоходными электрическими торпедами.

Характеристики

Торпеда имела следующие технические характеристики:

• Длина — 7186 мм.
• Диаметр корпуса — 533 мм.
• Масса — 1528 кг.
• Скорость — имелись 3 скоростных режима — 30, 40 и 44 узла.
• Дальность хода — 12500 м на 30 узлах, 7500 м на 40 узлах, 5500 м на 44 узлах.
• Вес боевого зарядного отделения — 280 кг.
• Взрыватель — KHB Pi1 или KHB Pi1 8.43-8.44
• Тип взрывателя — контактно-неконтактный

Обозначение

Для германских торпед применялось следующее обозначение:

• Первая позиция — диаметр: F = 45 см, G = 50 или 53,3 см, H = 60 см, J = 70 см и M = 75 см
• Вторая позиция — длина: длина в целых метрах
• Третья позиция — тип силовой установки: D = торпеда с «влажным подогревом» (Первая мировая), a = парогазовая, e = электрическая, u = перекись водорода

Таким образом G7a означает: парогазовая торпеда диаметром 53,3 см, длиною 7 метров.

Сравнение с аналогами

Предвоенные 533—550 мм торпеды для надводных кораблей

Страна, год принятия на вооружение	Образец	Калибр, мм	Длина, м	Общий вес, кг	Вес ВВ, кг, тип	Дальность и скорость хода, км/уз
, 1925	23D	550	8,28	2068	308, тротил	9/39, 13/35
, 1928	G7a	533	7,19	1528	280, SW-18	5,5/44, 7,5/40, 12,5/30
, 1928	W260/533.4×6.86	533	6,86	1550	260, тротил	3,0/42, 7,0/32, 9,2/30, 12,0/26
, 1930	Mk.IХ	533	7,28	1693	340, тротил	9,6/36, 12,4/30
, 1931	Type 89	533	7,16	1668	300, Type 91	5,5/45, 6/43, 10/35
, 1932	23DT	550	8,58	2105	415, тротил	9/39, 13/35
, 1936	53-36	533	7,0	1700	300, тротил	4,0/43,5, 8,0/33,0
1936	Мк-15	533	6,9	1560	224, тротил	5,5/45, 9,15/33,5, 13,7/26,5
, 1938	53-38	533	7,2	1615	300, тротил	4,0/44,5, 8,0/34,5, 10,0/30,5
, 1937	W270/533.4×7.2	533	7,2	1700	270, тротил	4,0/43, 12,0/30
, 1935	Si270/533.4×7.2	533	7,2	1700	270, ТГА	4,0/46, 8,0/35, 12,0/29
, 1937, , 1938	W300/533.4×7.2, Mk.Х	533	7,2	1693	300, тротил	3,0/47, 5,0/43, 8,0/36, 12,0/29
, 1936	G7a	533	7,19	1528	280, SW-36 или SW-39	5,5/44, 7,5/40, 12,5/30
, 1938	Mk.IХ**	533	7,28	1693	330, тротил	10,1/41, 13,7/35

См. также

• G7e

Литература

• М. Э. Морозов, В. А. Нагирняк. [mirageswar.com/flot/flot_ww2/germanian_flot_ww2/7450-stalnye-akuly-gitlera.-serija-vii-podvodnye-lodki.html Стальные акулы Гитлера. Серия «VII»]. — М.: «Коллекция», «Яуза», «Эксмо», 2008. — 144 с. — ISBN 978-5-699-29092-5.
• Перевод с английского М. Иванова. Волчьи стаи. — М.: «Терра-Книжный клуб», 1998. — 192 с. — ISBN 5-300-01699-3.
• Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — P. 403. — ISBN 0-87021-459-4.

Ссылки

• [uboat.net/technical/torpedoes.htm Характеристики немецких торпед на сайте www.uboat.net]

Отрывок, характеризующий G7a

– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.