Rolsen Electronics

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Rolsen Electronics
Основание

1994

Расположение

Республика Корея Республика Корея

Ключевые фигуры

Илья Зубарев

Отрасль

электроника

Продукция

электроника и бытовая техника

Сайт

[www.rolsen.ru/ sen.ru]

К:Компании, основанные в 1994 году

Rolsen Electronics — российская[1] компания, специализирующаяся на выпуске аудио-, видео- и бытовой техники. Основана в 1994 году выпускниками МФТИ Сергеем Белоусовым[2] и Ильёй Зубаревым. Некоторая продукция (телевизоры и мониторы) собирается в подмосковном Фрязино из деталей, закупленных в Юго-Восточной Азии[3]. Официальный сайт компании утверждает, что Rolsen Electronics начала свою деятельность в 1990 году в Сеуле (Южная Корея)[4].



Продукция

Производство

Напишите отзыв о статье "Rolsen Electronics"

Примечания

  1. [fnlive.ru/personalii/4417-ilya-zubarev-ilya-zubarev Илья Зубарев (Ilya Zubarev)]
  2. [finansmag.ru/95195 Статья в журнале Финанс]
  3. [archive.is/pF8RI Мейд ин Раша — Псевдоиностранные бренды заполонили прилавки, «Молодежь Татарстана», 07.05.2011]
  4. [www.rolsen.ru/about/history/ ИСТОРИЯ // Rolsen]
  5. [www.rolsen.ru/products/ Продукция // Rolsen]
  6. [www.expert.ru/expert/2009/09/klaster_na_krayu_rynka/ Статья в «Эксперте»]


Отрывок, характеризующий Rolsen Electronics

Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.