Springtime for Thomas
Весна для Тома | |
англ. Springtime for Thomas | |
Заставка | |
Другие названия |
Том влюбился; Том весной; Мартовский Том; Весна пришла |
---|---|
Тип мультфильма | |
Жанр | |
Приквелы |
Quiet Please! (1945) |
Сиквелы |
The Milky Waif (1946) |
Режиссёр | |
Продюсер |
Фред Куимби (не указан в титрах в оригинальном издании) |
Автор сценария |
Уильям Ханна |
Роли озвучивали |
Фрэнк Грэхэм |
Композитор | |
Аниматоры |
Эд Барджа |
Студия | |
Страна | |
Язык |
Английский |
Длительность |
7:37 |
Премьера | |
IMDb | |
BCdb |
[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=2999 подробнее] |
allrovi |
[www.allrovi.com/movies/movie/v147206 ID 147206] |
«Springtime for Thomas» (рус. Весна для Тома; Том весной; Мартовский Том; Весна пришла; Том влюбился) — 23 эпизод из серии знаменитых короткометражек «Том и Джерри». Дата выпуска: 30 марта 1946 года.
Сюжет
Вся начинается с того, что Джерри пытается раздразнить Тома, чтобы тот погнался за ним. Но сколько бы Джерри ни дразнил его, Том этого не замечает. Джерри даже вырывает кусок шкуры Тома — а кот и на это не реагирует. Том влюблён, он наблюдает за молодой кошечкой Тудлз и весь поглощён только ею. Тогда Джерри, переполненый яростью, по наущению злой стороны своей души (зелёной мышки-дьявола с трезубцем, рогами и заострёнными ушами, напоминающими уши Тома) отправляет письмо, надушенное парфюмом, коту-помоечнику Бутчу, от имени Тудлз. Бутч читает письмо: «Дорогой котик, мне всегда нравилось твое те-ло-сло-же-ние (Бутч читает слово по слогам, оно для него слишком трудное). Загляни ко мне на чай в три часа. Твоя, влюблённая без памяти, Тудлз». Кот приходит в возбуждение, «наводит на себя красоту», и идет в сад, где находится кошечка. К огорчению Бутча, за кошечкой уже ухаживает Том. И тогда между котами разыгрывается нешуточная борьба. Бутч ложится на шезлонг рядом с Тудлз и пытается за ней ухаживать, но Том бьет его крокетным молотком. Бутч отвечает Тому, бросив кота в бассейн. Яростный Том вылезает из бассейна и кидает туда же поющего серенаду кошечке Бутча. Бутч тоже выходит из бассейна и забивает крокетный мяч в голову Тома. Кот падает, и Бутч начинает играть в крокет с Томом вместо мяча. В результате Том падает на барбекю и жарит самого себя. Бутч продолжает ухаживания за Тудлз. Джерри, всё ещё злой на Тома, кладёт под гамак иглу. Бутч говорит Тудлз: «Знаешь что, крошка, я думаю, что сейчас в меня вонзится Купидонова стрела», садится на гамак… и вскакивает от боли. Как раз в это время к Тудлз подходит Том, и приземлившийся Бутч думает, что именно Том подложил иглу. Начинается погоня, во время которой Бутч ударяется головой об статую и падает в пустой бассейн. Наконец они подбегают к качелям, Том ставит на них горшок и посылает качели к Бутчу. Качели попадают в Бутча, но, когда они раскачиваются вперёд, Том случайно цепляется за качели. Качели опять направляются к Бутчу, и он бьет Тома гитарой, как заправский бейсболист. В результате, Том проигрывает Бутчу, улетев за пределы сада. После неудачи, Том встречает Джерри. Том и Джерри затеивают погоню (не без радости), но недолго они поиграли вместе: погоня резко прерывается, и перед Томом предстаёт другая любовная картина: Джерри флиртует с молоденькой мышкой. Влюблённый мышонок отталкивает от себя удивленного Тома и обнимает новообретённую любовницу.
Факты
- Это первый эпизод, где появляются Зелёный Дьявол и Молодая мышка. Позже они ещё раз появятся в эпизоде «Smitten Kitten».
- В сцене, где Джерри даёт пинок под зад Тому, у Тома отсутствует хвост.
- Бутча в этом эпизоде озвучивал известный американский радио-актёр Фрэнк Грэхэм.
- Когда Бутч копается в мусорном баке, он насвистывает мелодию «Over the Rainbow».
- Сцена, где Бутч курит сигару, была удалена для показа на канале Boomerang в Великобритании.
Напишите отзыв о статье "Springtime for Thomas"
Ссылки
- Springtime for Thomas (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=2999/ «Springtime for Thomas»] (англ.) на сайте Big Cartoon DataBase
Отрывок, характеризующий Springtime for Thomas
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.