Абамелек, Анна Давыдовна
| Анна Давыдовна Баратынская, арм.Աննա Դավթի Աբամելիք | |
 | |
| Акварель А. П. Брюллова, 1835—1838. | |
|---|---|
| Имя при рождении: |
Анна Давыдовна Абамелек, арм.Աննա Դավթի Աբամելիք- |
| Род деятельности: |
переводчица |
| Супруг: | |
| Награды и премии: |
|
Княжна Анна Давыдовна Абамелек-Баратынская (арм. Աննա Դավթի Աբամելիք, груз. ანა დავითის-ძე აბამელიკი, 15 апреля 1814, Санкт-Петербург — 25 ноября 1889, там же) — фрейлина, известная красавица, светская львица, талантливая поэтесса-переводчица. По происхождению армянка. Считалась одной из красивейших женщин России своего времени.[1]
Содержание
Биография
Дочь генерал-майора императорской армии князя Давида Семёновича Абамелика (1774—1833), армянина по происхождению[2], от его брака с Марией Иоакимовной Лазаревой (1788—1844). Получила солидное домашнее образование в богатом родительском доме. В совершенстве знала английский, французский, армянский, грузинский, немецкий языки, а впоследствии, углубившись в чтение религиозной литературы, выучила греческий язык.
В апреле 1832 году была пожалована фрейлиной к великой княгине Елене Павловне, но продолжала жить в родительском доме. 10 ноября 1835 года вышла замуж за флигель-адъютанта Ираклия Абрамовича Баратынского (1802—1859), брата поэта Евгения Баратынского. По поводу их брака А. Булгаков писал дочери[3]:
|
Абамелек выходит замуж за Баратынского, адъютанта государя...Одни говорят, что они соответствуют друг другу, другие — что нет. | 
|
Пока муж продвигался по службе, Анна Давыдовна занималась литературными переводами и блистала в свете. Переводила на французский язык Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, на английский язык — Туманского, Апухтина, А. Толстого и на русский — Гёте, Гейне, Байрона.
Пушкин, знавший княжну Абамелек в лицейские годы ещё совсем маленькой, двух-трехлетней девочкой, в 1832 году вписал в её альбом стихотворение, в котором говорил о дружеском восхищении её расцветшей красотой и светскими успехами:
Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас нянчить с восхищеньем,
Вы были дивное дитя.
Вы расцвели — с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.
За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь
И вашей славою и вами,
Как нянька старая, горжусь.
О её красоте, уме и таланте писали С. Глинка, С. Е. Раич, И. И. Козлов. Ф. Гагерн, путешествовавший по России в 1839 году и присутствовавший на придворном приеме в Петергофе, среди красивейших дам отметил Анну Баратынскую, «чисто восточной красоты, черные глаза и шелковистые ресницы которой напоминают нам байроновские идеалы»[4].
По замечанию Д. Фикельмон, Баратынская имела поразительно красивое лицо с миндалевидными, очень красивыми глазами и черными, как смоль, волосами, но её красота была прелестна только в ориентальском одеянии, а европейская одежда лишь подчеркивала отсутствие в ней какой-либо грации и осанки. Это была всего лишь банальная красота и притом неестественная[5].
Первые годы замужества Анна Давыдовна жила в Петербурге, часто бывала она в родовом имении мужа Маре. С 1842 года жила в Ярославле, где Баратынский был генерал-губернатором. В 1846 году он был переведен в Казань, где Анна Давыдовна была главной попечительницей всех учебных и воспитательных учреждений города. Её музыкально-литературном салон посещала вся местная интеллигенция, у неё бывали Лобачевский, Л. Толстой и М. Балакирев.
В 1856 году была награждена орденом св. Екатерины меньшего креста. В 1859 году овдовела. Не имея детей, все своё время она посвящала благотворительности. В годы Крымской войны активно занималась сбором пожертвований в пользу раненых. В 1879 году была отмечена Мариинским знаком беспорочной службы 1-й степени. Скончалась в 1889 году в Петербурге и была похоронена рядом с мужем на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.
Напишите отзыв о статье "Абамелек, Анна Давыдовна"
Литература
- Скворцова Е. «Живые картины Анны Абамелек», СПб, Митра-Глосса, 2009.
- «Русские писатели 1800—1917». Биографический словарь (Москва, 1992. С. 157—158)
- Хрущов И. П. «Одна из воспетых Пушкиным» (Харьков, 1900)
- «Временник Пушкинской комиссии» (выпуск № 20, с. 65—89 с портретами Абамелек)
Примечания
- ↑ Е. Скворцова Живые картины Анны Абамелек, СПб, Митра-Глосса, 2009, с. 2
- ↑ [books.google.ru/books?id=UEEBAAAAMAAJ&printsec=frontcover&dq=Obozrienie+Armenii++%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B:+Aleksandr+Makarovich+Khudobashev&hl=ru&ei=F-d7TIHaGMvqOL_D_eAG&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CDYQ6AEwAA#v=onepage&q&f=false Aleksandr Makarovich Khudobashev «Obozrienie Armenii» p 404; 1853]
- ↑ Из писем А. Я. Булгакова к княгине О. А. Долгорукой // Русский Архив. 1906. Кн. 3. — С. 109.
- ↑ Ф. Гагерн. Дневник путешествия по России в 1839 году // Россия первой половины ХIХ века глазами иностранцев. — СПб., 1991. — С. 679.
- ↑ Долли Фикельмон. Дневник 1829—1837. Весь пушкинский Петербург. — М.: Минувшее, 2009. — 1002 с.
Ссылки
- [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v20/v20-065-.htm О. И. Михайлова. Портреты А. Д. Абамелек.]
Отрывок, характеризующий Абамелек, Анна Давыдовна
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
