Августовская премия
Поделись знанием:
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
Августовская премия (Премия им. Августа Стриндберга, шв. “Augustpriset”) — ежегодная шведская литературная премия.
Содержание
- 1 Описание
- 2 Победители
- 2.1 Победители в 2015 году
- 2.2 Победители в 2014 году
- 2.3 Победители в 2013 году
- 2.4 Победители в 2012 году
- 2.5 Победители в 2011 году
- 2.6 Победители в 2010 году
- 2.7 Победители в 2009 году
- 2.8 Победители в 2008 году
- 2.9 Победители в 2007 году
- 2.10 Победители в 2006 году
- 2.11 Победители в 2005 году
- 2.12 Победители в 2004 году
- 2.13 Победители в 2003 году
- 2.14 Победители в 2002 году
- 2.15 Победители в 2001 году
- 2.16 Победители в 2000 году
- 2.17 Победители в 1999 году
- 2.18 Победители в 1998 году
- 2.19 Победители в 1997 году
- 2.20 Победители в 1996 году
- 2.21 Победители в 1995 году
- 2.22 Победители в 1994 году
- 2.23 Победители в 1993 году
- 2.24 Победители в 1992 году
- 2.25 Победитель в 1991 году
- 2.26 Победитель в 1990 году
- 2.27 Победитель в 1989 году
- 2.28 Ссылки
- 3 Дополнительные ссылки
Описание
Августовской премией награждаются недавно вышедшие в свет книги, издаваемые Шведской ассоциацией издателей (Svenska Förläggareföreningen) с 1989 года. С 1992 года премия вручается в трёх категориях — художественная литература, документальные книги и литература для детей и юношества. Все шведские издательства могут выдвигать книги на эту премию. Из предложенных книг жюри из пяти человек выбирает шесть номинантов на каждую из категорий. Жюри назначается руководством Шведской ассоциации издателей. После этого победители определяются заседанием комитета из 21 человек. Члены комитета представляют издателей, библиотеки или являются уважаемыми литературными критиками.
Победителю в каждой категории вручается бронзовая статуэтка и 100000 крон. Статуэтка Августа была создана скульптором Михаэлем Фаре в 1989 году. Это — бронзовая статуя весом 3 кг и высотой 31 см. Она составлена из трёх плоских пластинок с силуэтом Августа Стриндберга, что символизирует три стороны его личности: алхимик, писатель и художник. На передней из них Стриндберг изображен держащим руку за лацканом пиджака, на задней — держащим в руке рукопись. Вручение премии происходит поздней осенью. В 1990 году на Августовскую премию были номинированы 50 авторов. В 2012 году это число увеличилось до 400 авторов. Сесилия Линдквист, Черстин Экман, Пер Улов Энквист, Ульф Нильссон и Бенгт Янгфельдт получили эту премию по два раза. Сесилия Линдквист номинировалась наибольшее число раз — семь. Анна Хёглунд, Пия Линденбаум, Ульф Старк и Пер Улов Энквист были номинированы по шесть раз каждый[1].
Победители
Победители в 2015 году
- Художественная литература: Юнас Хассен Хемири, Allt jag inte minns («Всё, что я не помню»), (Albert Bonniers Förlag)
- Документальная литература: Карин Бойс, Min europeiska familj. De senaste 54 000 åren («Моя европейская семья. Последние 54000 лет»), (Albert Bonniers Förlag)
- Литература для детей и юношества: Джессика Шифауэр, När hundarna kommer («Когда придут собаки»), (Bonnier Carlsen)
Победители в 2014 году
- Художественная литература: Кристина Сандберг, Liv till varje pris («Жизнь любой ценой»), (Norstedts)
- Документальная литература:Ларс Лерин, Naturlära («Естественное обучение»), (Bonniers)
- Литература для детей и юношества: Якоб Вегелиус, Mördarens apa («Обезьянка-убийца»), (Bonnier Carlsen)
Победители в 2013 году
- Художественная литература: Лена Андерссон (шв. Lena Andersson), Egenmäktigt förfarande - en roman om kärlek («Самовольное поведение - роман о любви»), (Natur & Kultur)
- Документальная литература: Беа Уусма (шв. Bea Uusma), Expeditionen. Min kärlekshistoria («Экспедиция. Моя история любви»), (Norstedts)
- Литература для детей и юношества: Эллен Карлссон (шв. Ellen Karlsson) och Эва Линдстрём, (шв. Eva Lindström), Snöret, fågeln och jag («Шнурок, птица и я»), (Hippo bokförlag)
Победители в 2012 году
- Художественная литература: Йоран Русенберг (шв. Göran Rosenberg), Ett kort uppehåll på vägen från Auschwitz («Короткая остановка по дороге из Освенцима»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Ингрид Карлберг (шв. Ingrid Carlberg), Det står ett rum här och väntar på dig - Berättelsen om Raoul Wallenberg («Здесь есть комната для тебя и она ждёт тебя- Рассказы о Рауле Валленберге»), (Издательство Norstedts)
- Литература для детей и юношества: Нина Улмая (шв. Nina Ulmaja), ABC å allt om det («АБВ и всё об этом»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 2011 году
- Художественная литература: Тумас Баннерхед (шв. Tomas Bannerhed), Korparna («Вóроны»), (Издательство Weyler)
- Документальная литература: Элисабет Осбринк (шв. Elisabeth Åsbrink), Och i Wienerwald står träden kvar («А во Вьенервальде по-прежнему стоит дерево»), (Издательство Natur & Kultur)
- Литература для детей и юношества: Ессика Шиефауэр (шв. Jessica Schiefauer), Pojkarna («Мальчишки»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 2010 году
- Художественная литература: Сигрид Комбюхен (шв. Sigrid Combüchen), Spill. En damroman («Отходы. Женский роман»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Ивонне Хирдман (шв. Yvonne Hirdman), Den röda grevinnan («Красная графиня»), (Издательство Ordfront)
- Литература для детей и юношества: Йенни Йегерфельд (шв. Jenny Jägerfeld), Här ligger jag och blöder («Лежу и истекаю кровью»), (Издательство Gilla Böcker)
Победители в 2009 году
- Художественная литература: Стив Стен-Сандберг (шв. Steve Sem-Sandberg), De fattiga i Łódź («Бедные в Лодзи»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Брутус Эстлинг (шв. Brutus Östling) и Сусанне Окессон (шв. Susanne Åkesson), Att överleva dagen («Пережить день»), (Издательство Symposion)
- Литература для детей и юношества: Ильва Карлссон (шв.Ylva Karlsson), Катарина Куикк (шв. Katarina Kuick), Сара Лундберг (шв. Sara Lundberg) и Лилиан Бекман (шв. Lilian Bäckman), Skriv om och om igen («Напиши ещё опять и опять»), (Издательство X Publishing)
Победители в 2008 году
- Художественная литература: Пер Улов Энквист (шв. Per Olov Enquist), Ett annat liv («Другая жизнь»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Пауль Дункан (шв. Paul Duncan) и Бенгт Ванзелиус (шв. Bengt Wanselius), Regi Bergman («Режиссёр Бергман»), (Издательство Max Ström)
- Литература для детей и юношества: Якуб Вегелиус (шв. Jakob Wegelius), Legenden om Sally Jones («Легенда о Салли Джонс), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 2007 году
- Художественная литература: Карл-Хеннинг Вийкмарк (шв. Carl-Henning Wijkmark), Stundande natten («Приближающаяся ночь»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Бенгт Янгфельдт .(шв. Bengt Jangfeldt), Med livet som insats («Ставка — жизнь: Владимир Маяковский и его круг»), (Издательство Wahlström & Widstrand)
- Литература для детей и юношества: Свен Нурдквист (шв. Sven Nordqvist), Var är min syster? («Где моя сестра?»), (Издательство Opal)
Победители в 2006 году
- Художественная литература: Сусанна Алакоски (шв. Susanna Alakoski), Svinalängorna («Свинарники»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Сесилия Линдквист (шв. Cecilia Lindqvist), Qin («Цинь»), (Издательство Albert Bonniers)
- Литература для детей и юношества: Пер Нильссон (шв. Per Nilsson), Svenne («Свенне»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победители в 2005 году
- Художественная литература: Моника Фагерхольм (шв. Monika Fagerholm), Den amerikanska flickan («Американская девочка»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Лена Эйнхорн (шв. Lena Einhorn), Ninas resa («Поездка Нины»), (Издательство Prisma)
- Литература для детей и юношества: Бу Р. Холмберг (шв. Bo R. Holmberg) и Катарина Стрёмгорд (шв. Katarina Strömgård), Eddie Bolander & jag («Эдди Буландер и я»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победители в 2004 году
- Художественная литература: Бенгт Олссон (шв. Bengt Ohlsson), Gregorius («Грегориус»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Сверкер Сёрлин (шв. Sverker Sörlin), Europas idéhistoria 1492-1918 («История идей в Европе 1492-1918»); Världens ordning («Мировой порядок») и Mörkret i människan («Темнота в человеке»), (Издательство Natur & Kultur)
- Литература для детей и юношества: Катарина Киери (шв. Katarina Kieri), Dansar Elias? Nej! («Танцует ои Элиас? Нет!»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победители в 2003 году
- Художественная литература: Черстин Экман (шв. Kerstin Ekman), Skraplotter («Лотерейные билеты»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Нильс Удденберг (шв. Nils Uddenberg), Idéer om livet («Идеи о жизни»), (Издательство Natur & Kultur)
- Литература для детей и юношества: Юханна Тюделл (шв. Johanna Thydell), I taket lyser stjärnorna («На потолке горят звёзды»), (Издательство Natur & Kultur)
Победители в 2002 году
- Художественная литература: Карл-Юхан Валлгрен (шв. Carl-Johan Vallgren), Den vidunderliga kärlekens historia («История фантастической любви»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Ларс-Улоф Ларссон (шв. Lars-Olof Larsson), Gustav Vasa - landsfader eller tyrann? («Густав Васа — отец страны или тиран?»), (Издательство Prisma)
- Литература для детей и юношества: Ульф Нильссон (шв. Ulf Nilsson) и Анна-Клара Тидхольм (шв. Anna-Clara Tidholm), Adjö, herr Muffin («Адьо, господин Кекс»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 2001 году
- Художественная литература: Турбьёрн Флюгт (шв. Torbjörn Flygt), Underdog («Андердог» или «Тёмная лошадка»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Ханс Хаммаршёльд (шв. Hans Hammarskiöld), Анита Теорелл (шв. Anita Theorell), Пер Вестберг (шв. Per Wästberg), Minnets stigar («Шаги памяти»), (Издательство Max Ström)
- Литература для детей и юношества: Сара Кадефорс (шв. Sara Kadefors), Sandor slash Ida («Сандор/Ида»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 2000 году
- Художественная литература: Микаэл Ниэми (шв. Mikael Niemi), Populärmusik från Vittula («Поп-музыка из Виттулы»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Дикк Харрисон (шв. Dick Harrison), Stora döden («Большая смерть»), (Издательство Ordfront)
- Литература для детей и юношества: Пия Линденбаум (шв. Pija Lindenbaum), Gittan och gråvargarna («Гиттан и серые волки»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победители в 1999 году
- Художественная литература: Пер Улов Энквист (шв. Per Olov Enquist), Livläkarens besök («Визит к врачевателю душ», (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Ян Свартвик (шв. Jan Svartvik), Engelska - öspråk, världsspråk, trendspråk («Английский – островной язык, мировой язык, модный язык», (Издательство Norstedts Ordbok)
- Литература для детей и юношества: Стефан Каста (шв. Stefan Casta), Spelar död («Притворяется мёртвым»), (Издательство Opal)
Победители в 1998 году
- Художественная литература: Ёран Тунстрём (шв. Göran Tunström), Berömda män som varit i Sunne («Известные люди, которые были в Сунне», (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Бенгт Янгфельдт (шв. Bengt Jangfeldt), Svenska vägar till S:t Petersburg («Шведские пути к Санкт-Петербургу»), (Издательство Wahlström & Widstrand)
- Литература для детей и юношества: Хеннинг Манкель, (шв. Henning Mankell), Resan till världens ände («Путешествие к краю Земли»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победители в 1997 году
- Художественная литература: Майгулль Аксельссон (шв. Majgull Axelsson), Aprilhäxan («Апрельская ведьма»), (Издательство Prisma)
- Документальная литература: Свен-Эрик Лиедман (шв. Sven-Eric Liedman), I skuggan av framtiden («В тени будущего»), (Издательство Bonnier Alba)
- Литература для детей и юношества: Анника Тор (шв. Annika Thor), Sanning eller konsekvens («Правда или последствия»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 1996 году
- Художественная литература: Тумас Транстрёмер (шв. Tomas Tranströmer), Sorgegondolen («Гондола печали»), (Издательство Albert Bonniers
- Документальная литература: Мая Хагерман (шв. Maja Hagerman), Spåren av kungens män («Следы людей короля»), (Издательство Prisma), ISBN 91-518-2927-4
- Литература для детей и юношества: Ульф Старк (шв. Ulf Stark ) и Анна Хёглунд(шв. Anna Höglund) (иллюстратор), Min syster är en ängel («Мря сестрёнка- ангел») (Издательство Alfabeta)
Победители в 1995 году
- Художественная литература: Торгни Линдгрен (шв. Torgny Lindgren), Hummelhonung («Шмелиный мёд»), (Издательство Norstedts)
- Документальная литература: Мариа Флинк (шв. Maria Flinck), Tusen år i trädgården. Från sörmländska herrgårdar och bakgårdar («Тысяча лет в садах. Из сёрмдланских усадьб и задних дворов»), (Издательство Tiden)
- Литература для детей и юношества: Русе Лагеркрантц (шв. Rose Lagercrantz), Flickan som inte ville kyssas, («Девочка, которая не хотела целоваться»), (Издательство Brombergs)
Победители в 1994 году
- Художественная литература: Бьорн Ранелид (шв. Björn Ranelid), Synden («Грех»), (Издательство Bonnier Alba)
- Документальная литература: Лейф Юнссон (шв. Leif Jonsson ) с соавторами: Musiken i Sverige I-IV («Музыка в Швециию I-IV», (Издательство Lind & Co)
- Литература для детей и юношества: Ульф Нильссон (шв. Ulf Nilsson), Mästaren och de fyra skrivarna («Мастер и четыре машинистки»), (Издательство Natur & Kultur)
Победители в 1993 году
- Художественная литература: Черстин Экман (шв. Kerstin Ekman), Händelser vid vatten («Происшествия у воды»), (Издательство Albert Bonniers)
- Документальная литература: Петер Энглунд (шв. Peter Englund), Ofredsår (Издательство Atlantis (издательство))
- Литература для детей и юношества: Матс Вал (шв. Mats Wahl), Vinterviken (шв. «Зимняя бухта»), (Издательство Bonnier Carlsen)
Победители в 1992 году
- Художественная литература: Никлас Родстрём (шв. Niklas Rådström), Medan tiden tänker på annat («Временами думаю о другом»), (Издательство Gedins)
- Документальная литература: Гуннар Бруберг (шв. Gunnar Broberg) и соавторы, Gyllene äpplen («Золотое яблоко»), (Издательство Atlantis)
- Литература для детей и юношества: Петер Поль (шв. Peter Pohl) и Чинна Гиет (Kinna Gieth), Jag saknar dig, jag saknar dig! («Мне не хватает тебя, мне не хватает тебя!»), (Издательство Rabén & Sjögren)
Победитель в 1991 году
- Победитель: Свен Дельбланк (шв. Sven Delblanc), Livets Ax («Колос жизни»), (Издательство Albert Bonniers)
Победитель в 1990 году
- Победитель: Ларс Алин (шв. Lars Ahlin), De sotarna! De sotarna! («Трубочисты! Трубочисты!»), (Издательство Albert Bonniers)
Победитель в 1989 году
- Победитель: Сесилия Линдквист (шв. Cecilia Lindqvist), Tecknens rike («Страна иероглифов»), (Издательство Albert Bonniers)
Ссылки
- ↑ [www.augustpriset.se Augustpriset]
Дополнительные ссылки
- [augustpriset.se/ Om Augustpriset på Svenska Förläggareföreningens webbplats]
- [web.archive.org/web/20100811023517/augustpriset.se/media/25283/august%20affisch%20a3.pdf Augustaffischen]
Напишите отзыв о статье "Августовская премия"
Отрывок, характеризующий Августовская премия
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
