Аврамопулос, Димитрис

Димитрис Аврамопулос греч. Δημήτρης Αβραμόπουλος<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
министр национальной обороны Греции
ноябрь 2011 — май 2012
Глава правительства:	Лукас Пападимос
Предшественник:	Панайотис Беглитис
Рождение:	6 июня 1953(1953-06-06) (70 лет) Афины
Дети:	сыновья Филиппос и Ясонас
Партия:	Новая Демократия
Сайт:	[www.avramopoulos.gr/ amopoulos.gr]
Награды:	Большая золотая медаль SEP (2000)

Димитрис Аврамопулос (греч. Δημήτρης Αβραμόπουλος, 6 июня 1953, Афины) — греческий политик и дипломат. В течение восьми лет служил мэром Афин (1995—2002). Министр национальной обороны Греции с ноября 2011 года по май 2012. С 21 июня 2012 года по 27 января 2015 года министр иностранных дел Греции. С 1 ноября 2014 года занимает пост европейского комиссара по внутренним делам.

Биографические сведения

Димитрис Аврамопулос родился в Афинах в 1953 году. Его семья родом из Илии, что в Аркадии. Отбывал военную службу в части Военно-воздушных сил Греции (1978—1980), базировавшаяся в Афинах, и в штаб-квартире НАТО в Брюсселе. Женат, имеет двух сыновей Филиппоса и Ясонаса. Свободно владеет английским, французским и итальянским языками.

Дипломатическая карьера

В период с 1980 по 1993 год служил дипломатом при Министерстве иностранных дел Греции в Афинах. С 1988 по 1992 годы был консулом Греции в Льеже. Параллельно в этот период был специальным дипломатическим советником президента и лидера партии Новая Демократия Костаса Мицотакиса. Он также представлял Грецию на конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе в Вене в том же году. В 1992 году он занимал должность официального представителя Министерства иностранных дел в Афинах и был генеральным консулом Греции в Женеве. В 1993 году назначен председателем дипломатической канцелярии премьер-министра Греции.

Политическая карьера

В 1993 оставил дипломатическую службу. Был избран членом Центрального Комитета консервативной партии Новая Демократия. На период 1993—1994 годов был избран членом Греческого парламента. В период с 1995 по 2002 года избран мэром Афин (был переизбран в октябре 1998 года). С 1995 по 1999 год он занимал пост председателя Центрального союза местных органов власти Греции. В 1995 году основал и стал первым президентом Постоянного совещания мэров столиц Юго-Восточной Европы. С 1996 по 2000 год занимал должность вице-президента исполнительного комитета Международного союза местных органов власти (МСМОВ) и с 1997 по 2002 годы был членом Комитета регионов Европейского Союза.

В 2001 году Аврамопулос недовольный непрерывными конфликтами между лидерами Новой демократии К. Караманлисом и К. Мицотакисом, основал свою либеральную партию, Движение свободных граждан (греч. Κίνημα Ελευθέρων Πολιτών, ΚΕΠ). Первые опросы показали, что KEP может получить на выборах до 24 %. Впрочем первоначальный энтузиазм быстро сошёл на нет и рейтинг пратии стал падать. В 2002 году Аврамопулос неожиданно объявил о прекращении деятельности КЕП из-за финансовых проблем, пообещав, что организация сохранится как «мозговой центр». После этого он с большей частью своих сторонников вернулся в Новую демократию.

Когда в 2004 году Новая Демократия победила на выборах, Димитрис Аврамопулос вступил в должность заместителя министра туризма, на которой оставался до 2006 года. С 2006 по 2009 год он занимал пост министра здравоохранения и социальной солидарности. На досрочных выборах в октябре 2009 года Димитрис Аврамопулос был вновь избран членом парламента Греции. После избрания Антониса Самараса лидером Новой Демократии, в 2010 году Аврамопулос занял пост вице-президента партии, на этой должности он остается и поныне. 11 ноября 2011 назначен министром национальной обороны Греции в коалиционном правительстве Лукаса Пападимоса, сменив на этом посту Панайотиса Беглитиса. 1 ноября 2014 года занял должность европейского комиссара по внутренним делам, сменив на этом посту Сесилию Мальмстрём.

Ссылки

• [www.avramopoulos.gr/ Официальная страница]

Отрывок, характеризующий Аврамопулос, Димитрис

– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.