Акимов, Георгий Владимирович

Георгий Владимирович Акимов
Акимов Георгий Владимирович, 1937 год
Научная сфера:	металлургия, физическая химия
Место работы:	ЦАГИ, ВИАМ, ИФХАН
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР
Альма-матер:	МВТУ имени Н. Э. Баумана
Известен как:	создатель теории структурной коррозии и теории многоэлектродных систем.
Награды и премии:	премия имени Д. И. Менделеева (1952)

Георгий Владимирович Акимов (англ. Akimov G. V., 1901 — 1953) — советский учёный, основатель советской научной школы коррозионистов. Лауреат трёх Сталинских премий.

Биография

Родился 10 (23 апреля) 1901 года в Москве. В 1918 году окончил гимназию и поступил в Московский университет на физико-математический факультет.

В 1919 году прервал учебу и вступил в ряды РККА. В 1919 году назначен помощником командира роты, а затем — комиссаром. В 1921 году откомандирован из РККА, для продолжения образования поступает на химический факультет МВТУ, которое окончил в 1926 году. Член РКП(б) с 1920 года.

В 1926 — 1932 годах работал в ЦАГИ под руководством И. И. Сидорина научным сотрудником, затем начальником секции металлов отдела испытаний авиационных материалов.

В 1932 году назначен начальником Отдела общего ВИАМ в составе семи лабораторий. Одновременно, начальник металлографической лаборатории и лаборатории физики металлов (последней до 1953 года). В 1934 году создал в ВИАМ группу для создания броневой защиты самолетов, в которой работали С. Т. Кишкин и Н. М. Скляров.

В 1940 — 1949 годах заведовал лабораторией коррозии металлов и сплавов ИФХАН.

В 1941 — 1946 годах руководил группой по металловедению и дефектоскопии отдела трения и износа ИМАШАН.

В 1947 году становится председателем организованной им же Комиссии по борьбе с коррозией металлов при Отделении химических наук АН СССР.

В 1949 — 1953 годах директор ИФХАН. Член-корреспондент АН СССР (1939)

Акимов работал в области металловедения, один из основателей теории коррозии металлов. Член Американского общества металлов (США), Фарадеевского общества (Великобритания). Под руководством Акимова была создана первая в СССР лаборатория по изучению коррозионной стойкости авиационных сплавов. Работы Акимова в области пассивности ознаменовались открытием явления перепассивации. Акимов — учёный, физико-химик, общественный деятель и организатор науки, ч.-к. АН СССР (1939), зав. отделом ИФХАН,

Имя Акимова присвоено лаборатории коррозии металлов и сплавов Института физической химии АН СССР. В настоящее время именем Георгия Владимировича назван единственный в России научный центр климатических испытаний, позволяющий в условиях морского климата проводить комплексные испытания материалов, элементов конструкций и изделий, а также отработку систем защиты от коррозии, старения и биоповреждений.

Умер 23 января 1953 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 4).

Награды и премии

• Сталинская премия (1945, 1946, 1949 гг.)
• премия имени Д. И. Менделеева АН СССР (1952 г.)
• заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1943 г.)
• два ордена Ленина (10.06.1945; 1946)
• орден Трудового Красного Знамени (29.10.1949)
• медали "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." (1945 г.), "В память 800-летия Москвы" (1947 г.)

Направления научной деятельности

Физико-химия металлов

После выхода в свет в 1940 году монографии «Теория и методы исследования коррозии металлов» и учебника «Основы учения о коррозии и защите металлов» началась целая серия работ в области теоретических и экспериментальных исследований коррозии металлов. С этими работами связано создание сети коррозионных станций в представительных климатических зонах страны — Дальние Зеленцы, Звенигород, Владивосток, Батуми. Теория структурной коррозии и теория многоэлектродных систем, созданные Г. В. Акимовым, нашли широкое признание в СССР и за рубежом. Его работы в области пассивности ознаменовались открытием явления перепассивации. Акимов автор более 250 научных трудов по проблемам коррозии металлов.

Научно-технические достижения

• Разработана холоднокатаная аустенитная нержавеющая сталь^{[какая?]},.
• Создана хром-марганцево-кремнистая сталь — «хромансиль».
• Обоснованы способы борьбы с межкристаллитной коррозией коррозионностойких сталей.
• Разработаны методы защиты (анодирование, пассивирование и другие) металлов от коррозии.
• Завершено составление единой спецификации металлических материалов.
• Возглавлена комиссия по вопросам защиты от коррозии при создании первого промышленного уран-графитового реактора.
• Автор 250-ти научных трудов.

Сочинения

• Монография «Металлы и сплавы в химическом аппаратостроении» (1928)
• «Новые методы защиты легких алюминиевых сплавов от коррозии» (1929)
• «Электрохимическая защита легких алюминиевых сплавов при помощи цинка» (1929)
• Монография «Теория и методы исследования коррозии металлов», М.— Л., (1945)
• «Основы учения о коррозии и защите металлов», М.: «Металлургиздат» (1946)

Библиография

• Н. М. Скляров «Путь длиною в 70 лет — от древесины до суперматериалов», М:, МИСиС, ВИАМ (2002)
• «История авиационного материаловедения. ВИАМ — 80 лет. Годы и люди», под общей ред. Е. Н. Каблова, М.; ВИАМ (2012)

Литература

• «История авиационного материаловедения: VIАМ--75 лет поиска, творчества, открытий», под общей ред. Е. Н. Каблова, М., «Наука» (2007), ISBN 5020957976

См. также

• Авиационная промышленность
• ВИАМ
• Коррозия
• Материаловедение
• Золотые медали и премии имени выдающихся учёных, присуждаемые Российской академией наук
• Лауреаты Сталинской премии в области науки (1946—1952)

Ссылки

• [www.viam.ru/index.php?id_page=385&language=ru Акимов Георгий Владимирович на сайте ФГУП «ВИАМ»]

Отрывок, характеризующий Акимов, Георгий Владимирович

Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.