Лаэртский, Александр Алексеевич
Поделись знанием:
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
(перенаправлено с «Александр Лаэртский»)
| Александр Лаэртский | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Александр Алексеевич Уваров |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии |
музыкант, поэт, композитор, журналист, писатель, радиоведущий |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Псевдонимы |
Лаэртский |
| Коллективы |
«Волосатое стекло» |
| Сотрудничество |
«Голоса Родных» |
| Лейблы |
Элиас Рекордс, |
| [www.laertsky.com/ laertsky.com] | |
Алекса́ндр Алексе́евич Лаэ́ртский (настоящая фамилия Ува́ров; 5 марта 1964, Москва) — российский музыкант и автор песен. Основатель камерного ансамбля канонического импрессионизма «Голоса Родных». Основатель и руководитель группы «Лаэртский Бэнд». С 1992 по 2001 — ведущий радиопрограммы «Монморанси» на радио «Эхо Москвы» и «Серебряный Дождь». C 2007 — колумнист журнала «Медведь». C 2011 года ведёт передачу «Колба Времени» на телеканале «Ностальгия».
Известен, в частности, как автор и исполнитель юмористических и иронических песен, в которых преобладает бытовая тематика и присутствует ненормативная лексика.
Содержание
Музыкальная деятельность
В 1987, когда Александр Уваров работал наладчиком ЭВМ в НИИ, он с друзьями записал три альбома под маркой группы «Волосатое стекло», не предназначенных для широкого распространения. Однако некоторую известность эти записи всё же обрели.
Чуть позже были записаны первые магнитоальбомы, предназначенные для широкой публики, которые сначала распространялись в самиздате. Особую популярность снискали магнитоальбомы «Доители изнурённых жаб» и «Пионерская зорька», который был включен в книгу Александра Кушнира «100 магнитоальбомов советского рока». Поначалу их тоже ошибочно называли «Волосатое стекло»; недоразумение прекратилось с официальным изданием альбомов. В этот период концерты Лаэртского проходят в формате так называемых «квартирников». Альбомы официально переизданы в 1996 году.
На концертах Александра Лаэртского обычно сопровождает группа «Лаэртский Бэнд».
Проблемы со здоровьем
В апреле 2011 года перенёс инсульт. 15 декабря того же года было объявлено о сборе средств на реабилитацию музыканта[1][2].
Дискография
По версии [www.laertsky.com официального сайта]
- 1987 — «Пощёчина жизни»
- 1987 — «Доители изнурённых жаб»
- 1987 — «Песни» (в составе группы «Волосатое Стекло»)
- 1988 — «Пионерская зорька» (вошёл в книгу Александра Кушнира «100 магнитоальбомов советского рока»)
- 1988—1989 — «Овальное зеркало Сведенборга» (в составе группы «Постоянство Памяти»)
- 1989 — «Общество Туле»
- 1990 — «Дети хоронят коня»
- 1990 — «Повод для оптимизма»
- 1990 — «Женщина с трубой»
- 1992 — «Детства чистые глазёнки»
- 1986—1999 — «Неброские носки» (сборник)
- 1998 — «Вымя»
- 2000 — «Голоса родных» (концертные записи камерного ансамбля с 1997 по 1999)
- 2007 — «Лица» (совместно с группой «DUB TV»)
- 2010 — «Друзья Германа» (совместно с группой «DUB TV»)
- 2011 — «Топтание борщёвых тряпок» (совместно с группой «Запрещённые барабанщики»)
- 2012 — «Женские житухи» (мини-альбом)
Участие в сборниках
- «Индюки»
- «Всяка Бяка»
- «Песни Партийца»
- «Всяка Кака»
- «Панк революция»
Фильмография
- Обыкновенные дни (2001)
- Грим (2009)
- Звёздный ворс (2012)
- Территория Джа (2014)
Награды
- Лауреат конкурса композиторов имени Густава Малера в Гааге (Нидерланды)}.
Напишите отзыв о статье "Лаэртский, Александр Алексеевич"
Примечания
- Диоген Лаэртский - эллинистический философ
Литература
- А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 262. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).</span>
Ссылки
- [www.laertsky.com Официальный сайт], на котором для свободного скачивания доступны музыкальные альбомы и записи радиопередач в формате mp3, а также видеозаписи различных телевизионных программ с участием Александра Лаэртского.
-
— Лаэртский, Александр Алексеевич в «Живом Журнале» - [www.culturecapital.ru/capitals/7/25 О Лаэртском и группе «Лаэртский Бэнд»]
- [www.peoples.ru/art/music/laertskiy/index.html Интервью на peoples.ru], в котором раскрывается тайна «настоящей» фамилии.
- [lib.ru/KSP/laertski.txt Лаэртский, Александр Алексеевич] в библиотеке Максима Мошкова.
- [www.echo.msk.ru/contributors/544/ Лаэртский] на сайте «Эхо Москвы»
- [www.echo.msk.ru/programs/argentum/54359/ Лаэртский в программе Аргентум]
- [lenta.ru/conf/laertsky Александр Лаэртский, музыкант, поэт, радиоведущий, колумнист.] (рус.). Пресс-конференция. Лента.ру (16 октября 2010). Проверено 8 апреля 2011. [www.webcitation.org/65OUCqghE Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
Отрывок, характеризующий Лаэртский, Александр Алексеевич
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
