Алфавитная синтагма

Алфави́тная синта́гма (греч. Σύνταγμα κατὰ στοιχεῖον) — словарь церковного права, составленный в 1335 году византийским канонистом Матфеем Властарем.

Сборник состоит из 24-х разделов по числу букв греческого алфавита, что и дало ему название «Алфавитная синтагма». В него включены как нормы церковного права, так и светские законы. Матфей Властарь, составляя синтагму, имел целью изложить все существующие каноны церкви, соборные определения Константинопольского патриархата, указы патриарха и т. п. В каждом разделе в отдельной главе приводится предмет регулирования и к нему подборка канонов и законов. Всего насчитывается 303 главы. В предисловии к работе им был дан краткий обзор истории церковного и светского права, начиная с древнеримского периода. Приводя нормы церковного права, Матфей, в ряде случаев, дословно повторял сделанные к ним толкования Иоанна Зонары и Феодора Вальсамона, но не приводил ссылок на них. Согласно указанию самого Матфея, данному им в «Синтагме», он «сократил и облегчил путь, ведущий к уразумению правил, и отнял предлог к отговорке у тех, которым не хочется заняться их изучением».

Сборник стал весьма популярным, в 1346 году его перевели на славянский язык по указанию царя Стефана Душана. В это же время была создана сокращённая редакция «Алфавитной синтагмы». Из Сербии «Синтагма» попала в Болгарию, а затем в Валахию и Молдавию. Однако в славянском переводе греческие слова начинались на другие буквы, и структура сборника нарушалась.

По заказу царя Ивана Грозного в середине XVI века в Молдавии был сделан перевод «Синтагмы» на славянский язык, но рукопись попала в львовский монастырь Онуфрия Великого и не была доставлена в Москву. В конце XVII века по благословению патриарха Адриана был сделан перевод «Синтагмы» на славянский язык, а в 1783—1794 году диакон Василий Сергиевский сделал её перевод на русский язык. В 1889 году священник Николай Ильинский сделал новый перевод «Синтагмы» с греческого языка на русский, в котором разместил главы в алфавитном порядке с учётом перевода греческих терминов на русский язык.

См. также

• Византийское право

Литература

• Цыпин В. [www.pravenc.ru/text/115348.html Алфавитная синтагма] // Православная энциклопедия. — М., 2000. — Т. 2. — С. 63—64. — ISBN 5-89572-007-2.
• Матфей Властарь. [www.krotov.info/acts/canons/vlastar00.html Алфавитная синтагма] / Перевод Н. И. Ильинского. — М., 1996.

Ссылки

• На языке оригинала:
  • Алфавитная синтагма Матфея Властаря в шестом томе Афинской синтагмы на основе 3 парижских, 4 венских и 2 афинских греческих списков [analogion.gr/logos/b/103-syntagma-kanones-rallh-potlh-tomos-st Том 6]; [commons.wikimedia.org/wiki/File:Syntagma_6.djvu]
• Русский перевод:
  • Алфавитная синтагма Матфея Властаря [agioskanon.ru/sintagma/001.htm]

Отрывок, характеризующий Алфавитная синтагма

И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.