Андриёвский, Александр Ефимович
| Александр Ефимович Андриёвский | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Андриёвский, Алекса́ндр Ефи́мович (3 [15] августа 1869, село Бирино, Черниговская губерния Российской империи — 15.06.1930, Киев, УССР) — библиограф-фольклорист, педагог.
Биография
Александр Ефимович Андриёвский родился в крестьянской семье 3(15) августа 1869 года в селе Бирино Черниговской губернии. В настоящее время это село относится к Новгород-Северскому району Черниговской области Украины.
В 1893 году окончил Киевскую духовную академию. С 1893 по 1895 годы преподавал в гимназии латинский язык и гражданскую историю. С 1895 по 1903 годы работал инспектором и учителем гражданской истории Читинской гимназии. В 1903—1911 годах являлся директором и преподавателем латинского языка и гражданской истории Владивостокской гимназии. В 1911—1917 годах — директором народных школ Тамбова.
В 1917 году переехал в Киев, где сначала по 1920 год служил инспектором киевской духовной семинарии, а затем, с 1921 года, перешёл на работу в качестве научного секретаря в исторического отдел Комиссии по составлению Энциклопедического словаря при Академии наук Украины[1].
Умер в Киеве 15 июня 1931 года. Похоронен на Лукьяновском кладбище (участок № 17, ряд 14, место 31).
Научное наследие
Александр Ефимович Андриёвский приложил значительные усилия для дополнения и развития фундаментальной работы Б. Гринченко — «Литература украинского фольклора. 1777—1900». По этой теме им был подготовлен первый том — «Библиографии литературы из украинского фольклора», вобравший материал до 1916 года включительно[2]. Работа над вторым томом осталась незавершённой. По отзывам ряда фольклористов, например, академиков Ф. Колесса и В. Перетц, выход этой работы значительно обогатил отечественную науку.
Некоторые публикации
- Историко-статистическое описание Тамбовской губернии. Тамбов, 1911
- Бібліографія літератури з українського фольклору, т. 1. К., 1930.
- Православные церковные братства. Тамбов, 1914
- Древнерусский приход. К., 1917
- До історії видання «Литературы украинского фольклора» Б. Д. Грінченка // Етногр. вісн. 1926. Кн. 2
Напишите отзыв о статье "Андриёвский, Александр Ефимович"
Примечания
Литература
- П.І. Скрипник [www.history.org.ua/index.php?termin=Andriievskyj_OY АНДРІЄВСЬКИЙ Олександр Юхимович] // Енциклопедія історії України : у 10 т. / редкол.: В. А. Смолій (голова) та ін. ; Інститут історії України НАН України. — К. : Наук. думка, 2003. — Т. 1 : А — В. — 688 с.: іл. — ISBN 966-00-0734-5.
- Сарана Ф., Королевич Н. Бібліограф-фольклорист // ЛУ. 1969, 26 серп.
- [esu.com.ua/search_articles.php?id=44180 Железняк М. Г. АНДРІЄВСЬКИЙ Олександр Юхимович] Энциклопедия современной Украины. — Т. 1. — Київ, 2001., стор. 488
При написании этой статьи использовался материал статьи «[www.history.org.ua/index.php?termin=Andriievskyj_OY АНДРІЄВСЬКИЙ Олександр Юхимович]» (автор П.І. Скрипник) из издания «Энциклопедия истории Украины», доступного по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].
Отрывок, характеризующий Андриёвский, Александр Ефимович
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
