Анхесенамон

Анхесенамон (егип. ˁnḫ-s-n-imn, «Она живёт для Амона», также известная как Анхесенпаатон, Анхесенпаамон, Анхесенатон (XIV век до н. э.) — египетская царица XVIII династии, сестра и главная супруга Тутанхамона, третья дочь фараона Эхнатона и его жены Нефертити. Родилась ок. 1354 или 1353 года до н. э.

Детские годы

Анхесенпаатон в иероглифах

Анхесенамон была 3-й из 6-ти достоверно известных дочерей фараона-реформатора Эхнатона и его «главной жены» Нефертити. Она родилась в старой столице государства — Фивах (др.-егип. Нэ, Нэ-Амон, Уаст) на 5 — 9 -й года правления отца. Проводя религиозную реформу, Эхнатон выстроил новую столицу Ахетатон (совр. Телль-эль-Амарна), где и прошло детство принцессы. Вероятно, она жила либо в главном, либо в Северном дворце, принадлежавшем её матери царице Нефертити. Суть преобразований Эхнатона заключалась в замене старых богов культом солнечного диска Атона, поэтому, как и старших сестёр, принцессу назвали в честь Атона — Анхесенпаатон. Это имя означало «Она живёт благодаря Атону».

Рождённая до завершения строительства столицы, Анхесенпаатон предстаёт на многих амарнских рельефах и носит традиционный для принцессы титул: «Дочь царёва от плоти его, любимая им, Анхесенпаатон, рождённая великой женой царя, любимой им Нефер-неферу-Атон-Нефертити, жива она вечно, вековечно (др.-егип. nsw-sn.t h.t-f mr.t-f ˁnḫ-s-n-itn-rˁ ms-n nsw-tḫm.t-wr.t mr.t-f nfr-nfr.w-itn-nfr.t-jty ˁnḫ-ti ḏt-nḫḫ)»

На памятниках последних лет правления Эхнатона принцесса Анхесенпаатон предстаёт с дочерью по имени Анхесенпаатон-Ташерит на руках. Надписи сообщают, что это ребёнок фараона. Этот факт стал поводом для построения теории, согласно которой, после отстранения Нефертити и смерти второй супруги Кийи, дочери Макетатон, Эхнатон взял в жёны малолетнюю Анхесенпаатон в надежде родить наследника. Впоследствии эта теория была опровергнута более точной датировкой памятников, указавших на то, царевне было в то время всего 6-8 лет. На памятниках также были обнаружены следы переделки. Очевидно — это следы ненависти дочерей Нефертити к памяти второй жены Эхнатона. Имена Кийи и её дочери были заменены на имена старших оставшихся в живых царевен Меритатон и Анхесенпаатон с расчётом на то, что те родят дочерей.

Анхесенамон — как царица

Анхесенамон (ˁnḫ-s-n-imn) в иероглифах

Последние годы правления её отца, как и правление Семнехкара плохо известно из-за малочисленности источников. Очевидно принцесса была обручена с Тутанхамоном ещё при жизни отца в Ахетатоне. Когда же преемник Эхнатона — Семнехкара скончался после недолгого правления, 12-летняя принцесса и 10-летний принц взошли на престол Египта.

Правление Тутанхамона

Исчезнувший в конце правления Эхнатона и отсутствовавший в документах при Семнехкара визирь (чати) Эйе (Аи) вновь появляется в документах в качестве наставника молодой царствующей пары. Вероятно Эйе — бывший жрец Амона определял политику государства и принимал решения в течение того времени, пока фараон и царица были в молодом возрасте.

Первоочерёдной задачей Эйе был возврат к старым богам и забвение культа Атона вместе с его основателем. Причиной этого служило то, что жрецы Атона были верны Эхнатону. Их не устраивали новые условия правления, и они отдавали предпочтение Хоремхебу. На Эйе было совершено несколько покушений. Фараон приказал предать забвению культ Атона и ввести нового бога Амона. В рамках этой религиозно-политической миссии были изменены личные имена царицы и царя «Анхесенпаатон» стала именоваться «Анхесенамон» — «Она живёт для Амона».

Влияние Анхесенамон на Тутанхамона уменьшало роль Эйе. Анхесенамон стала влиятельной фигурой при дворе и, очевидно, она управляла страной во время походов в Сирию.

Не много изображений Анхесенамон сохранилось до наших дней. Многие из памятников её супруга были впоследствии узурпированы последующими фараонами. То же самое, очевидно произошло и с изображениями самой царицы.

Анхесенамон не родила наследников Тутанхамону и после смерти последнего стала вдовствующей правительницей. Смерть супруга была настоящей трагедией для царицы. Символом её любви к супругу может служить венок из цветов, оставленный на саркофаге молодого фараона. Этот букет сохранялся в течение 3300 лет и был обнаружен археологом Говардом Картером при вскрытии гробницы Тутанхамона.

После смерти Тутанхамона

Опасаясь того, что ей придется вступить в брак с могущественным временщиком своего мужа — Эйе, Анхесенамон пошла на беспрецедентный для Древнего Египта шаг и обратилась за помощью к правителю хеттов Суппилулиуме I. Сохранилось письмо Анхесенамон, найденное в Хаттусе, содержащее просьбу сделать одного из сыновей Суппилулиумы её мужем.

«Мой супруг умер, а сына у меня нет, но о тебе говорят, что у тебя много сыновей. Если бы ты прислал ко мне одного из своих сыновей, он стал бы моим мужем. Я ни за что не возьму в мужья никого из своих подданных. Я очень боюсь».

Суппилулиума так удивился, что отправил своего посланника к египетскому двору — удостовериться, что его не обманывают. Посол возвратился со вторым письмом от царицы:

«Почему ты говоришь: „Они меня обманывают“? Если бы у меня был сын, разве стала бы я писать чужеземцу, объявляя во всеуслышание о своей беде и о несчастье моей страны? Говоря так, ты меня оскорбляешь. Тот, кто был моим мужем, ныне мёртв, а сына у меня нет. За своего подданного я не выйду замуж ни за что. Я не писала никому, кроме тебя. Все говорят, что у тебя много сыновей; дай же мне одного из них, чтобы он стал моим мужем».

Правитель хеттов попытался использовать возможность расширить своё влияние на Египет и отправил туда своего сына Зананзу. Однако до Египта принц не добрался, а был убит по дороге — очевидно, по поручению Эйе, который впоследствии и стал преемником Тутанхамона, заключив фиктивный брак с Анхесенамон и узаконив тем самым узурпацию престола. Сохранилось кольцо, на котором имена уже фараона Эйе и царицы Анхесенамон стоят рядом. Вероятно, вскоре после свадьбы царица умерла, так как дальнейшие упоминания о ней отсутствуют.

Место погребения и мумия

Мумия Анхесенамон не идентифицирована. Анализ ДНК двух женских мумий из гробницы KV21, проведённый в феврале 2010 года, подтвердил, что они принадлежали к XVIII династии египетских фараонов. Высказывались предположения, что одна из них может принадлежать Анхесенамон.

Литература

• Перепёлкин Ю. Я. Солнцепоклоннический переворот Амен-хотпа IV// История Древнего Египта. Спб.: «Журнал „Нева“», Летний сад, 2000.
• Перепёлкин Ю. Я. Переворот Амен-хотпа IV. Часть I. М., 1967.
• Герни О. Р. Хетты. М.: «Наука» (ГРВЛ), 1987.
• Jacobus van Dijk. The Death of Meketaten
• James P. Allen. The Amarna Succession

Отрывок, характеризующий Анхесенамон

– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.