Бабоглу, Николай Игнатьевич
Николай Игнатьевич Бабоглу | |
Место рождения: |
село Копчак, Бессарабия, |
---|---|
Род деятельности: |
литература, изобразительное искусство |
Направление: |
писатель, поэт, фольклорист, педагог, автор учебников гагаузского языка |
Николай Игнатьевич Бабоглу (иначе Бабогло) (гаг. Nikolay Baboglu) (2 мая 1928, Татар-Копчак — 26 августа 2008, Кишинёв) — гагаузский писатель, поэт, фольклорист, педагог, автор учебников гагаузского языка (совместно с родным братом Игнатом Бабоглу), переводчик, публицист. Один из создателей и корифеев гагаузской литературы. Наряду с Дионисом Танасоглу является крупнейшим представителем гагаузской прозы.
Содержание
Детские годы. Молодость
Будущий писатель родился в крестьянской семье села Копчак на юге Молдавии. Позже гагаузский писатель и друг Николая Бабоглу Дионис Танасоглу так описал его рождение:В живописном гагаузском селе Копчак, в самом сердце солнечной Буджакской степи, в лунную ночь 1928 г., родился в семье крестьян… сын Николай. Кто бы мог предсказать, что тогда в маленьком домике взошла звезда будущего писателя?[1]
С детских лет ребенок тянулся к знаниям, позже эти года были описаны писателем в рассказе «Божьим соизволением», героя которого можно целиком идентифицировать с автором[2]. В школе мальчик учился на одни десятки[2], особенно давались ребенку уроки Закона Божия. Это не в последнюю очередь повлияло на решение отца отдать сына на учение в Духовную семинарию (хотя, естественно, тут были замешены и другие интересы, духовная должность придавала большой общественный престиж и вполне обеспечивала безбедное существование своим носителям). Так или иначе, но преодолев все препятствия, стоявшие у него на пути, будущий писатель вступил в стены семинарии. Там же, стр. 34. См. также статью «Божьим соизволением (рассказ, Николай Бабоглу)». Однако долго проучиться в этом духовном заведении писателю не удалось, наступил сороковой год, в Бессарабию вошли советские войска. Необходимость религиозной карьеры отпала сама собой и Николай избрал себе другой путь — путь простого советского педагога в сельской школе.
1950-е годы. Первые литературные опыты
Систематической литературной деятельностью Николай Бабогло начал заниматься в нач. 1950-х гг. Первые его стихотворные опыты мало выделялись среди аналогичных советских стихотворений данного периода.
Литературная зрелость. Поздний период
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Список произведений
Повесть
Сборники стихотворений
Пьесы
Переводы
Николаю Бабоглу принадлежит ряд переводов русских, румынских и молдавских писателей (произведения таких авторов как Пушкин, Лермонтов, Шолохов, Тургенев, Эминеску, Крянгэ, Буков и некоторых других[3]).
См. также
Напишите отзыв о статье "Бабоглу, Николай Игнатьевич"
Примечания
- ↑ Танасоглу, Д. Щедрость дарования // Бабоглу Н. Тарафымын пиетлери. Кишинев, 1988 г. Стр. 3
- ↑ 1 2 Чеботарь П. А. Гагаузская художественная литература. /50 — е, 80 — е гг. XX в./ Очерки. — Кишинев, 1993 г., стр. 33
- ↑ [www.gagauzy.com/nikolay-baboglu.html Булгар, С. Николай Бабоглу // Булгар С. С. Буджакские судьбы. Кишинев — 2006 г.]
Ссылки
- [www.gagauzy.com/nikolay-baboglu.html Биография на сайте Gagauzy.Com]
- Булгар С. Гагаузские судьбы. Кишинев, 2003. С. 120—124.
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бабоглу, Николай Игнатьевич
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.