Бакунин, Илья Модестович

Илья Модестович Бакунин
Дата рождения	1801(1801)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	1841(1841)
Место смерти	Хунзах
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	артиллерия
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1828—1829, Польская кампания 1831 года, Кавказская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 4-й ст. (1825), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1828), Орден Святой Анны 2-й ст. (1828), Золотое оружие «За храбрость» (1829), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1831), Virtuti Militari 3-й ст. (1831), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1834)

Илья Модестович Бакунин (1801—1841) — генерал-майор, участник русско-турецкой войны 1828—1829 годов и Кавказских походов.

Биография

Происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии, сын директора Академии наук и Санкт-Петербургской земледельческой школы тайного советника Модеста Петровича Бакунина, родился в 1800 году.

Военную службу начал в 1817 году юнкером в лейб-гвардии 1-й учебной артиллерийской роте, в 1819 году произведён в прапорщики. В 1825 году Бакунин отличился при подавлении восстания декабристов и получил чин поручика и орден св. Анны 4-й степени, с 1826 года был адъютантом великого князя Михаила Павловича.

В 1828 году Бакунин принимал участие в войне с Турцией, сражался на Дунайском театре. Находился в делах под Браиловым, Шумлой, Варной, на Камчике и других. 1 июля 1828 года за отличие под Шумлой он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 4152 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова), за Варну получил чин штабс-капитана и орден св. Анны 2-й степени, а 11 января 1829 года за сражение на Камчике удостоился получить золотую шпагу с надписью «За храбрость».

В кампании следующего 1829 года Бакунин сражался под Силистрией, затем совершил с армией переход через Балканы и дошёл до Адрианополя, где оставался до заключения мира. За отличие получил чин капитана и императорскую корону к ордену св. Анны 2-й степени.

В 1831 году Бакунин принимал участие в подавлении восстания в Польше, сражался под Остроленкой и штурмовал Варшавские укрепления, за отличие был произведён в полковники, также он получил орден св. Владимира 3-й степени и польский знак отличия за военное достоинство (Virtuti Militari) 3-й степени.

В 1834 году Бакунин был награждён орденом св. Станислава 2-й степени со звездой, 26 марта 1839 года был произведён в генерал-майоры с состоянием по артиллерии и нахождением при великом князе Михаиле Павловиче.

В 1840 году Бакунин был командирован в Отдельный Кавказский корпус для приведения крепостей Закавказского края в оборонительное положение и осмотра артиллерийских гарнизонов Кавказского и Грузинского округов. В январе 1841 года он двинулся с отрядом в 470 человек к Цельмесу, где в то время была резиденция Хаджи-Мурата и бросился на штурм аула, во время штурма был смертельно ранен и марте скончался в Хунзахе, куда отступил подполковник Пассек, которому Бакунин передал начальствование над отрядом.

Литературная деятельность

И. М. Бакунин известен и как поэт, выпустивший в 1838 г. анонимно и без заглавия весьма интересный поэтический сборник (в литературе обычно называемый «На все и время и пора» — по первой строке первого стихотворения), а также переводивший на французский язык стихотворение А. С. Пушкина «Клеветникам России».

Семья

Тверской губернатор и предводитель дворянства Тверской губернии тайный советник Александр Павлович Бакунин приходился Илье Модестовичу двоюродным братом, соответственно известный революционер-анархист Михаил Александрович Бакунин был его двоюродным племянником.

Источники

• Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т. IX
• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том I. А—К. М., 2009.
• Евсеева М. К. Бакунин Илья Модестович // Русские писатели, 1800—1917. М., 1989. Т. 1. С. 142.
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 20 июня. СПб., 1840
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Бакунин, Илья Модестович

«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.