Барта, Шандор
| Шандор Барта | |
| венг. Sándor Barta | |
 Шандор Барта в 1922 году в Вене | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Направление: | |
Шандор Барта, в русских источниках начала XX века — Александр Барта (венг. Barta Sándor, 1897—1938) — венгерский поэт и беллетрист.
Биография
Родился в Будапеште, в семье кустаря-портного.
Свою литературную деятельность начал в группе венгерских активистов («MA») в 1917 году. Был одним из наиболее крайних экспрессионистов-поэтов. К этому периоду относится первый сборник его стихотворений «Красное знамя» (1918). В начале 1920 года Барта эмигрировал в Вену, где и остался до конца 1925 г. Первые два года венской эмиграции являются для Барта периодом острого духовного кризиса. Пережив падение советской власти в Венгрии и оторвавшись от знакомой ему среды, он сначала пошел по пути наименьшего сопротивления. Рассказы его отличались тогда ярко выраженным пессимизмом, а сатира молодого писателя, имевшая место и в его прежних произведениях, переходит в чистейший дадаизм. Дадаистические памфлеты его собраны в сборнике «Уважаемая мертвецкая».
Следующий этап развития Барта связан с его выходом из разложившейся уже группы венгерских активистов (1923) и по существу представляет собою возврат к «ортодоксальной» программе активистов — к пропаганде «идейной революции» с той поправкой, что руководящая роль в «идейной революции» принадлежит пролетариату. Барта организует новый журнал, «Человек на виселице». Когда издание журнала прекратилось, он вошёл в новую группу бывших венгерских активистов, выпускавших журнал «Клин». С этого времени Барта постепенно преодолевает как идеологическую путаницу «активизма», так и свой экспрессионизм, всё больше и больше тяготея к реализму. Он пишет фантастический роман «Чудесная история», в котором в форме утопии рисует классовую борьбу западного пролетариата. Последний этап развития Барта, его путь к пролетарской литературе, во многом аналогичен развитию И. Р. Бехера. С 1926 года до момента смерти Барта жил в СССР, являясь активным членом и одним из организаторов «Союза венгерских революционных писателей», членом МАПП. Из тогдашних рассказов Барта некоторые переведены на русский язык и напечатаны в журналах «Вестник иностранной литературы», «Огонёк» и др. Кроме того, его перу принадлежит ряд переводов стихотворений немецких и французских революционных поэтов.
Источники
- [m.slovari.yandex.ru/article.xml?book=litenc&title=%D0%91%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B0 Барта, Александр // Литературная энциклопедия, 1926—1939]
Напишите отзыв о статье "Барта, Шандор"
Отрывок, характеризующий Барта, Шандор
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
