Барышников, Дмитрий Фёдорович

Дмитрий Фёдорович Барышников
Дата рождения	28 октября 1918(1918-10-28)
Место рождения	село Веселовка, Пензенский район, Пензенская область
Дата смерти	17 марта 2013(2013-03-17) (94 года)
Место смерти	Пенза, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1942—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Дмитрий Фёдорович Барышников (1918—2013) — сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны. Один из полных кавалеров ордена Славы, награждённых в годы войны четырьмя орденами Славы.

Биография

Дмитрий Барышников родился 28 октября 1918 года в селе Веселовка (ныне — Пензенский район Пензенской области). После окончания семи классов школы работал монтёром, засольщиком рыбы. В марте 1942 года Барышников был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Окончил школу артиллерийско-инструментальной разведки. С июня 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

3 апреля 1944 года заряжающий 45-миллиметрового орудия 436-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта младший сержант Дмитрий Барышников участвовал в бою в районе деревни Пеньки Тернопольской области Украинской ССР, уничтожив 2 автомобиля и более 10 солдат и офицеров противника. Приказом по дивизии от 6 апреля 1944 года Барышников был награждён орденом Славы 3-й степени.

Позднее Барышников стал командиром расчёта в том же полку. 9-13 сентября 1944 года в боях на территории Польши он со своим расчётом уничтожил 2 дзота и подавил огонь батареи миномётов. 9 октября 1944 года в бою у села Руске в Чехословакии Барышников лично уничтожил 2 пулемёта. Приказом по 1-й гвардейской армии от 29 октября 1944 года сержант Дмитрий Барышников был награждён орденом Славы 2-й степени.

8 января 1945 года расчёт Барышникова во время отражения вражеских контратак у станции Рыкош в Венгрии уничтожил 1 танк и 1 бронетранспортёр, а также несколько огневых точек противника. Приказом по 7-й гвардейской армии от 10 марта 1945 года сержант Дмитрий Барышников был вновь награждён орденом Славы 2-й степени.

Приказом по 26-й армии от 22 марта 1945 года сержант Дмитрий Барышников в третий раз был награждён орденом Славы 2-й степени. Лишь 31 марта 1956 года в порядке перенаграждения этот орден был заменён на орден Славы 1-й степени.

После окончания войны Барышников был демобилизован. Проживал в Пензе, работал электромонтёром.

Скончался 17 марта 2013 года в Пензе.

Похоронен на Аллее Славы Новозападного кладбища города Пензы..

Был также награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, Красной Звезды, рядом медалей.

Литература

• И родом они пензенские… Пенза, 2010.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000.
• Каргапольцев С. Больше чем Слава.- Иваново, 2013.
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. Т.1. М.: Воениздат, 2010.

Отрывок, характеризующий Барышников, Дмитрий Фёдорович

От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».