Баттерсворт, Джеймс Эдвард
| Джеймс Эдвард Баттерсворт | |
| James Edward Buttersworth | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Стиль: | |
 Работы на Викискладе | |
Джеймс Эдвард Баттерсворт англ. James Edward Buttersworth (1817, Лондон — 1894) — английский художник-маринист.
Содержание
Биография
Родился в Лондоне в семье с глубокими художественными традициями, его отец Томас Баттерсворт (1768—1842) был также был художником — маринистом. Около 1845 Д. Э. Баттерсворт переехал из Великобритании в США и поселился в г. Западный Хобокен, Нью-Джерси (ныне Юнион-Сити, Нью-Джерси).
Имел свою студию в Бруклине в 1854 году.
В 1851 он вернулся в Англию для создания ряда картин о регате Стофунтового Кубка, которая состоялся 22 августа 1851 г.
Творчество
Джеймс Баттерсворт — ведущий художник — маринист XIX в., его работы пользуются и сегодня значительной популярностью и достигают на аукционах цены от 50 тысяч до миллиона долларов США[1].
Основными объектами картин живописца являются парусные суда в открытом море и прибрежных водах, яхты, клиперы, иногда пароходы. Ряд полотен посвящён сценам парусных гонок, в том числе регаты на Кубок Америки.
Картина Баттерсворта (1893) «Vigilant vs. Valkyrie II Cup match», созданная им за год до его смерти, завершила живописные хроники регат на Кубок Америки непосредственно перед появлением фотоизображений.
Картины морской тематики он писал в основном маслом. Его работы отличаются особым вниманием к деталям и поэтому теперь имеют, кроме художественной, ещё и значительную историческую ценность.[2].
Главный упор в своих картинах Баттерсворт возлагал на художественное изображение влияния на объект атмосферных эффектов и перспективу, таким образом, подчеркивая пространственность композиции.
Он являлся очень плодовитым автором. Его художественное наследие составляет, по меньшей мере, от 600 до 850 полотен. До сегодняшнего дня сохранилось около 600 его произведений. Большая часть картин художника находится в частных коллекциях и никогда не была описана. Полотна находятся также и музеях по всей территории Соединенных Штатов, включая Нью-Йорк, Нью-Джерси, Коннектикут и Вирджинию и др.
Имя живописца было занесено в Зал славы регат Кубка Америки в 1999.[3].
Напишите отзыв о статье "Баттерсворт, Джеймс Эдвард"
Примечания
- ↑ [www.nytimes.com/2004/02/13/arts/antiques-artists-attuned-to-the-siren-call-of-the-sea.html] The New York Tmes от 13 февраля 2004
- ↑ [www.tfaoi.com/aa/8aa/8aa509.htm] Illuminating the Sea: The Marine Paintings of James E. Buttersworth, 1817—1894. March 28-July 5, 2009
- ↑ [www.herreshoff.org/achof/james_e_buttersworth.html] AMERICA’S CUP HALL OF FAME.James E. Buttersworth, 1999 Inductee
Ссылки
- [painters.artunion.ru/b2-02.htm Единый художественный рейтинг. 10000 лучших художников мира (XVIII—XXI вв.). Художники двухмерного пространства]
- [archive.is/20121209155205/vasily-sergeev.livejournal.com/1802414.html?thread=23259054 Работы художника Джеймса Баттерсворта]
- [www.artcyclopedia.com/gallery/buttersworth_james_e.html A Guide to James E. Butterworth’s Art] (англ.)
- [www.museumsyndicate.com/artist.php?artist=284 Gallery of James. E. Buttersworth art] (англ.)
Отрывок, характеризующий Баттерсворт, Джеймс Эдвард
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
