Бирюков, Серафим Кириллович

Серафим Кириллович Бирюков
Дата рождения	9 сентября 1913(1913-09-09)
Место рождения	с. Солотча, Рязань
Дата смерти	4 мая 1992(1992-05-04) (78 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1933—1972
Звание
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Серафим Кириллович Бирюков (1913—1992) — генерал-лейтенант Советской Армии, участник советско-финской и Великой Отечественной войн, Герой Советского Союза (1942).

Биография

Серафим Бирюков родился 27 августа (по новому стилю — 9 сентября) 1913 года в селе Солотча (ныне — городской район Рязани) в рабочей семье. Получил неполное среднее образование, работал токарем на заводе «Борец» в Москве. В 1933 году был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1935 году Бирюков окончил военно-авиационную школу в Ворошиловграде, летал на самолётах Р-1, ТБ-3, Р-5, ДБ-3, У-2. Принимал участие в советско-финской войне. С начала Великой Отечественной войны на её фронтах.

Участвовал в битве за Москву. Совершил ряд боевых вылетов, только за вторую половину октября [1941 год]а 20 раз вылетал на бомбардировку вражеских механизированных колонн. В 1941 году вступил в ВКП(б). 16 октября 1941 года в районе Калинина Бирюков уничтожил немецкую переправу через Волгу и несколько находившихся на ней вражеских боевых единиц. Также уничтожил мост в Вязьме, подвергал бомбардировкам станции Дорогобуж, Лычково, Смоленск и Вязьма, аэродромы в Боровске и Глебовщине. Зимой 1942 года Бирюков был назначен заместителем командира 42-го дальнебомбардировочного полка и первым в этом полку переучился на новый самолёт «Ил-4», после чего обучал других лётчиков. В составе этого полка участвовал в бомбардировках группировки войск противника в районе Старой Руссы. К июню 1942 года капитан Серафим Бирюков совершил уже 60 боевых вылетов на бомбардировку.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1942 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» капитан Серафим Бирюков был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 579.

В июле 1942 года Бирюков был назначен командиром 42-го авиационного полка авиации дальнего действия. Участвовал в Курской битве, освобождении Заполярья, боях в Германии. После окончания войны продолжил службу в Советской Армии. В 1953 году он окончил Военную академию Генерального штаба, после чего занимал ряд командных должностей в советских ВВС. В 1972 году в звании генерал-лейтенанта Бирюков был уволен в запас. Проживал в Москве, умер 4 мая 1992 года, похоронен на Николо-Архангельском кладбище.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 3-й степени и Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, а также рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои огненных лет. Книга 1. М.: Московский рабочий, 1975.

Отрывок, характеризующий Бирюков, Серафим Кириллович

– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?