Битва при Сольферино
| Битва при Сольферино | |||
| Основной конфликт: Австро-итало-французская война | |||
 | |||
| Дата |
24 июня 1859 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Сольферино, Италия | ||
| Итог |
решающая победа франко-сардинской армии | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Сольфери́но — крупнейшее сражение австро-итало-французской войны, состоявшееся 24 июня 1859 года между объединёнными войсками Франции и Сардинского королевства против австрийской армии. Полем боя стали окрестности ломбардской деревушки Сольферино. Войсками Франции командовал Наполеон III, силами Пьемонта и Сардинии — Виктор Эммануил II, австрийскими войсками — император Франц-Иосиф. Сражение закончилось победой франко-итальянской коалиции.
Содержание
Описание
Граф Камилло Бензо де Кавур, возглавлявший правительство Пьемонта, добился от Франции оказания ему военной поддержки в войне против Австрии. Разбив австрийцев при Мадженте, французские и пьемонтско-сардинские войска под командованием Наполеона III захватили высоты близ Сольферино и успешно отразили ожесточённую контратаку австрийцев, а затем заставили их отступить. Поражение австрийских войск вызвало подъём национально-освободительного движения в Италии. Вскоре после сражения Наполеон III и Франц Иосиф встретились в Виллафранка-ди-Верона, чтобы заключить перемирие.
Влияние
С битвой при Сольферино связано появление Общества Красного Креста. Швейцарский предприниматель Анри Дюнан, ставший свидетелем битвы, был потрясён масштабами кровопролития. Поражённый картинами человеческих страданий, невольным свидетелем которых он стал, Дюнан возвращается в Женеву, где пишет книгу «Воспоминание о битве при Сольферино» и решает сделать всё возможное, чтобы в дальнейшем уменьшить страдания воинов. Совместно с Гюставом Муанье, юристом, возглавлявшим женевское Общество поощрения общественного блага, и другими единомышленниками Дюнан создаёт организацию, которая позднее получит название «Международный Комитет Красного Креста» (МККК).
В 1863 году в Женеве созывается Международная конференция, которая и основывает Красный Крест. В качестве эмблемы общества был выбран швейцарский флаг, на котором цвет красного поля был изменён на белый, а цвет белого креста — на красный.
Память
В Париже вскоре после битвы был открыт мост Сольферино. Он два раза разрушался и перестраивался, а в 2006 году был назван в честь президента Сенегала — мост Леопольда Седара Сенгора. Название Сольферино носят улица и одна из станций 12-й линии парижского метро. Также название Сольферино носят улицы во многих городах Франции (Орлеан, Лилль, Компьень, Тулуза, Ренн).
Напишите отзыв о статье "Битва при Сольферино"
Примечания
- ↑ Радиоконтроль — Тачанка / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1980. — С. 441. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 7).</span>
</ol>
Литература
- [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/С/Сольферино Сольферино] // Радиоконтроль — Тачанка / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1980. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 7).</span>
- Анри Дюнан. Воспоминание о битве при Сольферино / Пер. с фр. - 3-е изд., без изм. - М.: Международный Комитет Красного Креста, 2004.
- Жан Пикте. Международный Комитет Красного Креста: уникальное учреждение. — Institut Henry-Dunant, Genève & Editions A. Pedone, Paris 1985. Перевод на русский язык МККК, Москва, 1997
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Битва при Сольферино
Отрывок, характеризующий Битва при Сольферино
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
