Ботвин, Александр Платонович

Александр Ботвин укр. Олександр Ботвин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь Киевского городского комитета КП Украины
август 1962 года — январь 1980 года
Предшественник:	Василий Иванович Дрозденко
Преемник:	Юрий Никифорович Ельченко
Чрезвычайный и Полномочный посол СССР в Чехословацкой Социалистической Республике
6 февраля 1980 года — 26 апреля 1984 года
Предшественник:	Владимир Владимирович Мацкевич
Преемник:	Виктор Павлович Ломакин
Рождение:	30 августа 1918(1918-08-30) село Черногоровка, Бахмутский уезд, Екатеринославская губерния, УССР ныне Бахмутский район, Украина
Смерть:	14 мая 1998(1998-05-14) (79 лет) Конча-Заспа (Киев), Украина
Место погребения:	Байковое кладбище
Награды:

Александр Платонович Ботвин (укр. Олександр Платонович Ботвин, 30 августа 1918 — 14 мая 1998) — советский государственный и партийный деятель.

Биография

Родился 30 августа 1918 года в селе Черногоровка Бахмутского уезда Екатеринославской губернии ныне в черте города Северск Артёмовского района Донецкой области.

В 1941 году окончил Харьковский авиационный институт по специальности «инженер-механик самолетостроения».

• 1955—1958 — Первый секретарь Дзержинского райкома КП Украины (г. Харьков)
• 1958—1961 — Инспектор ЦК КП Украины.
• 1961—1962 — Второй секретарь Киевского обкома КП Украины.
• 1962—1963 — Первый секретарь Киевского горкома КП Украины.
• 1963—1964 — Второй секретарь Киевского промышленного обкома КП Украины.
• 1964—1980 — Первый секретарь Киевского горкома КП Украины.
• 1980—1984 — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Чехословакии.
• 1984—1990 — Председатель Комиссии партийного контроля при ЦК КП Украины.
• 1966—1989 — Депутат Верховного Совета СССР.
• 1990—1994 — Народный депутат Украины.
• 1994—1996 — Советник Президента Украины.

Член Центральной ревизионной комиссии КПСС (1966—1971). Кандидат в члены ЦК КПСС (1971—1976). Член ЦК КПСС (1976—1986).

Скончался 14 мая 1998 года на государственной даче в Конча-Заспе под Киевом.

Похоронен на центральной аллее Байкового кладбища в Киеве.

Память

В 2008 году в честь 90-летия со дня рождения Ботвина, на фасаде дома № 4 по Виноградному переулку (Липки) в Киеве, где жил Александр Платонович установлена мемориальная доска в его честь.

Награды

• Орден Октябрьской Революции
• Два ордена Ленина
• Орден «Знак Почёта»
• Орден Красной Звезды
• Орден Белого льва
• Орден Клемента Готвальда

См. также

• Список депутатов Верховного Совета СССР 9 созыва
• Список депутатов Верховного Совета СССР 8 созыва

Источники

• Совість нашого часу: спогади про Олександра Платоновича Ботвина / ред.кол.: Ю. Н.Єльченко, А.І.Корнієнко, Д. Б. Головко та ін. — К.: Етнос, 2008. — 200 с.: іл.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/BBB/01545.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• [whp057.narod.ru/kiev.htm Городские главы города Киева]
• [whp057.narod.ru/rossi-m9.htm Послы СССР в странах Европы]
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0004/71c6159c Люди и книги]
• [www.komunist.com.ua/article/15/153/7448.htm Пахарь из горкома]

Отрывок, характеризующий Ботвин, Александр Платонович

На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.