Британский губернатор Цейлона
Поделись знанием:
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
Британский губернатор Цейлона (англ. British governor of Ceylon) — должностное лицо, управлявшее Цейлоном (впоследствии Шри-Ланка) в течение британского колониального господства между 1798 и 1948 годами.
С окончанием британского правления и созданием доминиона Цейлон в 1948 году эта должность была заменена на пост генерал-губернатора, который представлял лишь британского монарха, в отличие от губернатора, который представлял правительство Соединённого Королевства. Должность генерал-губернатора была упразднена в 1972 году, вместо неё был введён пост президента, когда Шри-Ланка стала республикой.
Содержание
Полномочия
Губернатор, назначаемый британским монархом (по совету премьер-министра), обладал на Цейлоне исполнительной властью на протяжении всего британского правления. Он являлся главой исполнительного совета и правительства Британского Цейлона. Губернатор занимал самую влиятельную должность на Цейлоне, за исключением периода Второй мировой войны, когда адмирал сэр Джеффри Лейтон был назначен главнокомандующим Цейлона, получив при этом власть, превышающую полномочия губернатора. Губернатор в силу занимаемой должности являлся также канцлером Цейлонского университета.
Список губернаторов (1798—1948)
Между 1796 годом, когда британские войска впервые высадились на острове, и 1798 годом, когда был назначен первый губернатор Цейлона, остров управлялся губернатором Мадраса.
| Губернаторы Цейлона (1798—1948) | |||
|---|---|---|---|
| # | Имя | С | По |
| 1 | Фредерик Норт | 12 октября 1798 | 19 июля 1805 |
| 2 | Томас Мейтланд | 19 июля 1805 | 19 марта 1811 |
| 3 | Роберт Браунригг | 11 марта 1812 | 1 февраля 1820 |
| 4 | Эдвард Пэджет | 2 февраля 1822 | 6 ноября 1822 |
| 5 | Эдвард Барнс | 18 января 1824 | 13 октября 1831 |
| 6 | Роберт Уилмот-Хортон | 23 октября 1831 | 7 ноября 1837 |
| 7 | Джеймс Александр Стюарт-Маккензи | 7 ноября 1837 | 15 апреля 1841 |
| 8 | Колин Кэмпбелл | 15 апреля 1841 | 19 апреля 1847 |
| 9 | Джордж Бинг | 29 мая 1847 | 18 октября 1850 |
| 10 | Джордж Уильям Андерсон | 27 ноября 1850 | 18 января 1855 |
| 11 | Генри Джордж Уорд | 11 мая 1855 | 30 июня 1860 |
| 12 | Чарльз Джастин Маккарти | 22 октября 1860 | 1 декабря 1863 |
| 13 | Геркулес Робинсон | 21 марта 1865 | 4 января 1872 |
| 14 | Уильям Генри Грегори | 4 марта 1872 | 4 сентября 1877 |
| 15 | Джеймс Роберт Лонгден | 4 сентября 1877 | 10 июля 1883 |
| 16 | Артур Гамильтон-Гордон | 3 декабря 1883 | 28 мая 1890 |
| 17 | Элибенк Хэвлок | 28 мая 1890 | 24 октября 1895 |
| 18 | Джозеф Вест Риджуэй | 10 февраля 1896 | 19 ноября 1903 |
| 19 | Генри Артур Блейк | 3 декабря 1903 | 11 июля 1907 |
| 20 | Генри Эдвард Маккаллум | 24 августа 1907 | 24 января 1913 |
| 21 | Роберт Чалмерс | 18 октября 1913 | 4 декабря 1915 |
| 22 | Джон Андерсон | 15 апреля 1916 | 24 марта 1918 |
| 23 | Уильям Генри Мэннинг | 10 сентября 1918 | 1 апреля 1925 |
| 24 | Хью Клиффорд | 30 ноября 1925 | июнь 1927 |
| 25 | Герберт Стэнли | 20 августа 1928 | 11 февраля 1931 |
| 26 | Грэм Томсон | 11 апреля 1931 | 20 сентября 1933 |
| 27 | Реджинальд Эдвард Стаббс | 23 декабря 1933 | 30 июня 1937 |
| 28 | Эндрю Калдекотт | 16 октября 1937 | 19 сентября 1944 |
| 29 | Генри Монк-Мэйсон Мур | 19 сентября 1944 | 4 февраля 1948 |
Временно исполнявшие обязанности губернатора
| Губернаторы Цейлона (1798—1948) | ||
|---|---|---|
| Имя | С | По |
| Джон Уилсон | 19 марта 1811 | 11 марта 1812 |
| Эдвард Барнс | 1 февраля 1820 | 2 февраля 1822 |
| Джеймс Кэмпбелл | 6 ноября 1822 | 18 января 1824 |
| Джон Уилсон | 13 октября 1831 | 23 октября 1831 |
| Джеймс Эмерсон Теннент | 19 апреля 1847 | 29 мая 1847 |
| Чарльз Джастин Маккарти | 18 октября 1850 | 27 ноября 1850 |
| Чарльз Джастин Маккарти | 18 января 1855 | 11 мая 1855 |
| Генри Фредерик Локьер | 30 июня 1860 | 30 июля 1860 |
| Чарльз Эдмунд Уилкинсон | 30 июля 1860 | 22 октября 1860 |
| Теренс О’Брайен | 1 декабря 1863 | 21 марта 1865 |
| Геркулес Робинсон | 21 марта 1865 | 16 мая 1865 |
| Генри Тёрнер Ирвинг | 4 января 1872 | 4 марта 1872 |
| Джон Дуглас | 10 июля 1883 | 3 декабря 1883 |
| Эдвард Ноэль Уокер | 24 октября 1895 | 10 февраля 1896 |
| Эверард Ф. им Турн | 19 ноября 1903 | 3 декабря 1903 |
| Хью Клиффорд | 11 июля 1907 | 24 августа 1907 |
| Реджинальд Эдвард Стаббс | 24 января 1913 | 18 октября 1913 |
| Реджинальд Эдвард Стаббс | 4 декабря 1915 | 15 апреля 1916 |
| Реджинальд Эдвард Стаббс | 24 марта 1918 | 10 сентября 1918 |
| Сесил Клементи | 1 апреля 1925 | 18 октября 1925 |
| Эдвард Брюс Александр | 18 октября 1925 | 30 ноября 1925 |
| Бернард Генри Бурдийон | 11 февраля 1931 | 11 апреля 1931 |
| Фрэнсис Грэм Тиррелл | 20 сентября 1933 | 23 декабря 1933 |
| Максвелл Маклаган Уэддербёрн | 30 июня 1937 | 16 октября 1937 |
Напишите отзыв о статье "Британский губернатор Цейлона"
Ссылки
- [www.rulers.org/ruls3.html#sri_lanka Список правителей Цейлона]
Отрывок, характеризующий Британский губернатор Цейлона
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
