Брошель, Александра Карловна

Александра Карловна Брошель
Александра Брошель
Дата рождения:	19 октября 1844(1844-10-19)
Место рождения:	Рига
Дата смерти:	25 апреля 1871(1871-04-25) (26 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Профессия:	актриса
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Театр:	Александринский театр

Александра Карловна Брошель (1845—1871) — российская драматическая актриса; ученица Веры Самойловой (Мичуриной).

Биография

Александра Брошель родилась 19 октября 1844 года в городе Риге.

С октября 1855 года воспитывалась в Санкт-Петербургском Императорском театральном училище (ныне Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства, откуда ступила на сцену 9 февраля 1864 года, дебютировав, не особенно успешно, в драме Марии Каменской: «Лиза Фомина».

Значительно большего успеха актриса добилась в драме Николая Куликова: «Семейные расчеты», а её появление в «Бедной Невесте» Александра Островского, в роли Марии Андреевны, окончательно утвердило за ней репутацию видной артистки.

В Александринском театре Брошель выступила в шестнадцати крайне разнообразных ролях (включая комедийные) и успела заслужить благосклонность зрителей и критиков. Кроме того актриса играла в Красносельском театре в прологе из «Псковитянки» Мея и сцену из «Русалки» А. С. Пушкина.

Роль 22-х летней Аннушки в драме А. Н. Островского «На бойком месте», просто и трогательно сыгранная, стала, по словам театроведа Алексея Уманского, «лебединою песнью Брошель», быстро сделавшейся любимицей публики и, столь же быстро сошедшей с театральной сцены. Непосильная работа и обострившийся порок сердца заставили её прекратить выступления в Александринке, впрочем, она до самой смерти числилась в составе Императорской драматической труппы.

Оставив сцену, Александра Брошель не переставала следить за театром и посещала все премьеры; и многие надеялись, что она вновь вернется на сцену, но ранняя смерть не дала осуществиться этим надеждам.

Александра Карловна Брошель скончалась совсем юной, 25 апреля 1871 года в городе Санкт-Петербурге. Похоронена в Сергиевой Приморской пустыни.

Отрывок, характеризующий Брошель, Александра Карловна

– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]