Брудно, Александр Львович

Александр Львович Брудно
Дата рождения:	10 января 1918(1918-01-10)
Место рождения:	СССР
Дата смерти:	1 декабря 2009(2009-12-01) (91 год)
Место смерти:	Израиль
Страна:	СССР СССР</br>Израиль Израиль
Научная сфера:	математик и информатика
Место работы:	ИНЭУМ им. И. С. Брука
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	Д. Е. Меньшов
Известен как:	ученый и популяризатор методов программирования

Александр Львович Брудно (10 января 1918 — 1 декабря 2009, Израиль) — советский математик, также известный работами в области искусственного интеллекта и программирования.

Биография

В 1941 году окончил механико-математический факультет Московского государственного университета.

В 1949 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук.

В 1953 году защитил докторскую диссертацию.

С 1969 года — профессор.

Научная деятельность

А. Л. Брудно является одной из заметных фигур, составляющих дерево школы известного математика Н. Н. Лузина. Научные интересы Брудно затрагивали широкий круг математических проблем и задач. Его работы были связаны с теорией функций действительного переменного и детальным изучением свойств различных функций и основных понятий математического анализа (таких, как непрерывность, дифференцирование, интегрирование и т. п.) и с развитием теории линейного и нелинейного программирования.

В послевоенные годы математик П. С. Новиков вёл в Математическом институте им. В. А. Стеклова АН СССР семинар по развитию теории алгоритмов. Один из представителей той же школы, А. А. Ляпунов, вспоминал:

Косвенным образом этот семинар сильно содействовал тому, что у многих его участников позднее возникли интересы к электронным вычислительным машинам и кибернетике и появилась уверенность в том, что для развития этих новых областей органически необходим высокий уровень математической культуры. А. А. Ляпунов

Как участник этого семинара А. Л. Брудно был привлечён член-корреспондентом АН СССР И. С. Бруком к созданию программ для разрабатывшейся в начале 1950-х годов ЭВМ М-2. В 1954 году А. Л. Брудно перешел на работу в лабораторию И. С. Брука в Энергетическом институте им. Г. М. Кржижановского АН СССР, на базе которой в 1958 году был образован Институт электронных управляющих машин (ИНЭУМ).

Семинар Брудно — Кронрода

Семинар Брудно — Кронрода собрал неформальный круг математиков, программистов и экономистов, работавших в разных организациях, в который входили Г. М. Адельсон-Вельский, В. Л. Арлазаров, В. Д. Белкин, И. Я. Бирман, М. М. Бонгард, А. Л. Брудно, М. Я. Вайнштейн, Е. В. Гливенко, Д. М. Гробман, А. С. Кронрод, П. Е. Кунин, Е. М. Ландис, И. Я. Ландау, А. Л. Лунц и другие. Они занимались программированием игровых задач, задач распознавания, диагностикии и экономики. Результаты этих исследований привели к находкам оригинальных методов перебора, в частности метода ветвей и границ, построения справочных систем с логарифмическим временем записи и поиска, оптимального планироввания и т. д.

Александр Львович был одним из первых, кто к программированию подошёл как математик и задолго до западных коллег ввел основные понятия «системного программирования».

Опыт программирования задач в кодах М-2 привел А. Л. Брудно к разработке метода программирования в содержательных обозначениях.

Одним из первых в СССР А. Л. Брудно занялся проблемами эвристического программирования (искусственного интеллекта), сформулировал его основные принципы (дерево позиций игры, методы поиска и ограниченность глубины). Разрабатывал (совместно с А. С. Кронродом, Г. М. Адельсоном-Вельским, Е. М. Ландисом и В. Л. Арлазаровым) первые алгоритмы и программы интеллектуальных игр. Заметный вклад А. Л. Брудно, много сделавший в области шахматного программирования, внес в разработку эффективных методов перебора.

В 1963 году он впервые опубликовал точное описание и математическое доказательство корректности метода отсечений, который сейчас носит название альфа-беты процедуры. А. Л. Брудно называл его методом граней и оценок. Позднее альфа-бета процедура была независимо предложена американскими математиками. Приоритет работы А. Л. Брудно в этой области подчеркивается Д. Кнутом в публикации и в статье переведенной на русский язык.

Александр Львович был энтузиастом интеллектуальных игр, развивающих «способности, необходимые для решения инженерных задач, проблем управления и экономики» и способствовал появлению популярных книг, которые могут «направить читателей от развлечения к занятиям математикой и кибернетикой».

Преподавательская деятельность

В 1960-е годы А. А. Ляпунов пришел к убеждению, что уже школьный курс математики должен включать знакомство с ЭВМ и программированием… В 1968 году по предложению Организации Объединенных Наций им подготовлен доклад о педагогических экспериментах, проводимых в г. Новосибирске. В 1972 году он начинает вести занятия по программированию в 8 классе 130-й средней школы.

В этом же году инициатива поддержана в Москве директором ИНЭУМ Б. Н. Наумовым, который на базе своего института для школьников старших классов создал Московский Учебно-производственный центр вычислительной техники (УПЦ ВТ). Первым его научным руководителем стал начальник отдела систем программирования ИНЭУМ, математик и педагог, профессор Александр Львович Брудно, который привлек к преподаванию опытных программистов института. Учителя в УПЦ ВТ приобрели уникальный в то время опыт разработки содержания учебных курсов по широкому спектру информационных технологий (архитектура компьютеров, программирование на языках ассемблера для нескольких поколений компьютеров, технологии подготовки данных, элементная база компьютеров и т. п.).

Брудно стал инициатором проведения для школьников регулярных олимпиад по программированию, фактически превратившихся в общегородские. Опыт УПЦ ВТ быстро распространился по стране.

Брудно отличался отзывчивостью и доброжелательностью к коллегам и ученикам, как, впрочем, и к его собственным учителям. Когда в 1971 году тяжело заболел академик Пётр Сергеевич Новиков, Брудно ухаживал за ним в академической больнице на Ленинском проспекте.

В 1990 году А. Л. Брудно уволился из ИНЭУМ в связи с выездом в Израиль.

Публикации

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/izv3878 О функциях, равномерно непрерывных на B-множествах] // Изв. АН СССР. Сер. матем.. — 1940. — Т. 4, вып. 1. — С. 105–112.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/msb6175 Непрерывность и дифференцируемость] // Матем. сб.. — 1943. — Т. 13(55), вып. 1. — С. 119–134.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/msb6330 Суммирование ограниченных последовательностей матрицами] // Матем. сб.. — 1945. — Т. 16(58), вып. 2. — С. 191–247.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/msb5071 К дисперсионному обоснованию метода наименьших квадратов] // Матем. сб.. — 1957. — Т. 43(85), вып. 1. — С. 37–48.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/izv3969 Пример двух матриц Теплица, ограниченно не противоречивых и ограниченно не покрываемых] // Изв. АН СССР. Сер. матем.. — 1958. — Т. 22, вып. 2. — С. 309–320.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/izv3811 Топология полей Тёплица] // Изв. АН СССР. Сер. матем.. — 1959. — Т. 23, вып. 5. — С. 771–780.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/umn7241 Транзитивность метода наименьших квадратов] // УМН. — 1960. — Т. 15, вып. 3(93). — С. 137–138.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/izv3407 Суммирование счетного числа последовательностей] // Изв. АН СССР. Сер. матем.. — 1961. — Т. 25, вып. 3. — С. 385–410.

• Брудно А. Л. [mi.mathnet.ru/izv3415 О существовании метода суммирования, более сильного, чем заданные] // Изв. АН СССР. Сер. матем.. — 1961. — Т. 25, вып. 4. — С. 591–600.

• Брудно А. Л. Грани и оценки для сокращения перебора вариантов. — М.: Проблемы кибернетики, 1963, вып. 10, сс. 141—150

• Брудно А. Л. Введение в программирование. — М.: Наука, 1965

• Брудно А.Л. [publ.lib.ru/ARCHIVES/B/BRUDNO_Aleksandr_L%27vovich/_Brudno_A.L..html#01 Программирование в содержательных обозначениях]. — 2-е изд., испр.. — М.: Наука, 1968.

• Брудно А. Л. Алгол. — М.:Наука, 1968, 70 с.

• Брудно А. Л. Теория функций действительного переменного: избранные главы. — М.:Наука, 1971, 119 с.

• Брудно А. Л. [kvant.mccme.ru/1974/10/vokrug_cirkulya.htm Вокруг циркуля. Построение циркулем без линейки] // Квант. — 1974. — № 10. — С. 2—9.

• Брудно А. Л. Л. И. Каплан. Олимпиады по программированию для школьников / Под ред. Б. Н. Наумова. — М.: Наука, 1985, 96 с.

• Брудно А. Л. [kvant.mccme.ru/1989/04/metod_lobachevskogo.htm Метод Лобачевского] // Квант. — 1989. — № 4. — С. 51—53.

• Брудно А. Л. Л. И. Каплан. Московские олимпиады по программированию. — М.: Наука / Под ред. Б. Н. Наумова. — 2-е изд., перераб. и доп. 1990, 208 с.

Ссылки

• Отечественная электронная вычислительная техника. Биографическая энциклопедия — М.: Столичная энциклопедия, 2014, 400 с. ISBN 978-5-903989-25-6

Отрывок, характеризующий Брудно, Александр Львович

– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.