Бутка, Сафет
| Сафет Бутка | |
| алб. Safet Butka | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения |
Бутка, Османская империя (ныне округ Колёня, Албания) |
| Дата смерти |
19 сентября 1943 (42 года) |
| Место смерти |
Мельчан, Немецкая Албания (ныне округ Колёня) |
| Принадлежность | |
| Род войск |
сухопутные войска |
| Годы службы |
1942—1943 |
| Звание |
командир дивизии |
| Командовал |
дивизия «Корча» |
| Сражения/войны | |
| Связи |
Сали Бутка (отец) |
Сафет Бутка (алб. Safet Butka; 10 августа 1901, Бутка — 19 сентября 1943, Мельчан) — албанский преподаватель, политик, националист. Сын известного албанского патриота Сали Бутка, в апреле 1939 года Сафет Бутка стал инициатором антиитальянских студенческих выступлений, за что был брошен в тюрьму на острове Вентотене. После побега из тюрьмы он организовал антифашистское движение на родине и стал сооснователем партии «Балли Комбетар». Покончил с собой в 1943 году после того, как узнал о первой стычке албанских антифашистов друг с другом.
Ранние годы
Сафет Бутка родился в деревне Бутка (нынешний округ Колёня Албании) 10 августа 1901. Пятый ребёнок в семье Сали Бутка, албанского общественного и политического деятеля XIX века (он также был качаком — албанским борцом против Османской империи), поэта и делегата от города Корча в Албанском национальном совете из города Люшня[1][2]. Окончил начальную школу в деревне и среднюю школу австрийского города Линц, где взял под свою опеку младшего двоюродного брата Кемаля, будущего архитектора и мэра города Тирана. В 1928 году Сафет Бутка окончил философский факультет Грацского университета[3], где он учился со своим приёмным братом, впоследствии знаменитым архитектором Албании, Кемалем Бутка.
В Австрии Сафет организовал студенческую ассоциацию «Албания» и опубликовал сборник стихов Наима Фрашери, а также написал исследовательскую работу на эту тему. В 1928 году он вернулся на родину, устроившись работать преподавателем во французский лицей города Корча. В 1929 году он женился на Хатидже Любонья, в браке с ней у него появились дети Сали, Ильяз, Уран и Тефта[3]. С 1928 по 1939 годы он преподавал в школах Корчи, Влёры и Гирокастры, а также в Тиранском лицее[4]. Он стал директором первого общественного клуба албанских учителей и первым стал применять методику западноевропейской системы образования при обучении. Опубликовал ряд работ на тему педагогики. Параллельно Сафет занимался и общественно-политической деятельностью: он сумел вернуть останки Наима Фрашери на историческую родину. В 1939 году он возглавил антиитальянские студенческие демонстрации, направленные против ввода итальянских войск в страну, за что был брошен итальянскими фашистами в тюрьму на острове Вентотене[5].
Во Второй мировой войне
В августе 1942 года Бутка выбрался из тюрьмы и через горы пробрался на родину, где в зоне Корчи возглавил националистическое движение, ставшее известным под именем «Балли Комбетар»[4]. Основу его отряда составляли 70 опытных солдат албанской армии, который вскоре разросся до тысячи бойцов[4]. Группа Бутки участвовала в схватках за Влёру, оказывая помощь бойцам, а также контролировала местечки Дарде, Сули, Грачан, Прогри, Плешишти и Вербинь, скрывая съестные припасы местных крестьян от итальянских жандармов[4]. Несколько раз его отряд наносил мощные удары по итальянским частям в январе 1943 года под Флоком, в марте 1943 года близ Виткука[4] и в сентябре 1943 года в битве при Поцесте. При поддержке британских офицеров Дэвида Смайли и Нила Маклина его войска в Бармаше успешно атаковали группу немцев в августе 1943 года[6]. 25 марта 1943 в Воскопойе албанцами во главе с Сафетом Буткой был разгромлен огромный итальянский отряд[4]: несмотря на огромные потери с обеих сторон, албанцы оказались куда более стойкими, чем итальянцы[4]. Параллельно Бутка лично захватил штаб-квартиру с оружием и припасами, а также освободил пленных албанцев[4].
Бутка, несмотря на свою националистическую идеологию, многократно пытался действовать совместно с Национально-освободительной армией Албании, ведомой коммунистами. В феврале 1943 года он стал инициатором заключения нескольких договоров с коммунистами о взаимопомощи, а в августе 1943 года приложил руку к подписанию Мукьянского соглашения о совместных действиях против немцев[5]. Однако он многократно говорил, что не переживёт, если в Албании начнётся гражданская война, и поклялся, что предпочтёт застрелиться, чем убить кого-то из соотечественников.
9 сентября в Поцесте силы Сафета Бутки при помощи партизан НОАА атаковали итальянский конвой и задержали его на пять дней, до 13 сентября. После этого Сафет поспешил домой, однако вскоре узнал, что договор о взаимопомощи разорван и националисты стали стрелять по коммунистам. Верный своему слову, но сильно шокированный, 19 сентября 1943 Бутка покончил с собой близ деревни Мельчан[5].
Напишите отзыв о статье "Бутка, Сафет"
Примечания
- ↑ Grothusen Klaus Detlev. [books.google.com/books?id=MI16AAAAIAAJ&q=sali+butka&dq=sali+butka&lr=&as_drrb_is=q&as_minm_is=0&as_miny_is=&as_maxm_is=0&as_maxy_is=&as_brr=0&hl=el&cd=15 Südosteuropa-Handbuch: Albanien.] Vandenhoeck & Ruprecht, 1993. ISBN 978-3-525-36207-5, p. 666.
- ↑ Nikolaeva Todorova Marii︠a︡. [books.google.com/books?id=xM2Q_l4CfNAC&dq= Balkan identities: nation and memory.] C. Hurst & Co. Publishers, 2004. ISBN 978-1-85065-715-6, pp. 108-109.
- ↑ 1 2 Kaloci, Dashnor. [www.parajsa.com/kulture/177-safet-butka.html Safet Butka - Plaku qe u nderua nga Ahmet Zogu dhe Enver Hoxha] (алб.), Parajsa (12 May 2006). Проверено 30 августа 2010.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Albania in Occupation and War: From Fascism to Communism 1940-1945 Albania in the Twentieth Century: A History Author Owen Pearson Edition illustrated, annotated Publisher I.B.Tauris, 2006 ISBN 1-84511-104-4, ISBN 978-1-84511-104-5 p.242
- ↑ 1 2 3 Dezhgiu, Muharrem. [www.lajmishqip.com/?p=568 SAFET BUTKA, LUFTETAR PER MBROJTJEN E IDEALIT KOMBETAR] (Albanian), Lajmi Shqip (28 мая 2006). Проверено 30 августа 2010.
- ↑ Smiley David. [books.google.com/?id=myUNAAAAIAAJ&q=Albanian+assignment+smiley&dq=Albanian+assignment+smiley Albanian assignment]. — 1984. — P. 61–62.
Отрывок, характеризующий Бутка, Сафет
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
