Бывшие посёлки городского типа Приморского края
Поделись знанием:
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
|
|
Бывшие посёлки городского типа Приморского края — посёлки городского типа (рабочие, дачные и курортные), потерявшие этот статус в связи с административно-территориальными преобразованиями.
А
- Авангард — пгт с 2003 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Адими — исключён из учётных данных в 1970 году.
- Артём — пгт с 1930 года. Преобразован в город в 1938 году.
- Артёмовский — пгт с 1954 года. Включён в город Артём в 2004 году.
Б
- Большой Камень — пгт с 1956 года. Преобразован в город в 1989 году.
В
- Валентин — пгт с 1944 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 1994 году.
- Верхнеиманский — исключён из учётных данных в 1961 году.
- Врангель — пгт с 1977 года. Включён в город Находку в 2004 году.
- Высокогорск — пгт с 1956 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2011 году[1].
Г
- Горный — пгт с 1955 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2013 году.
Д
- Дальнегорск — пгт с 1930 года. До 1972 года назывался Тетюхе. Преобразован в город в 1989 году.
З
К
- Каменка — пгт с 1951 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Клерк — пгт с 1940 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 1958 году.
- Краснореченский — пгт с 1951 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
Л
- Лесозаводск — пгт с 1932 года. Преобразован в город в 1938 году.
- Ливадия — пгт с 1941 года. Включён в город Находку в 2004 году.
Н
- Находка — пгт с 1940 года. Преобразован в город в 1950 году.
- Новый — пгт с 1986 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
П
- Попова — пгт с 1948 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Промысловка — преобразован в сельский населённый пункт в 1967 году.
Р
- Раздольное — пгт с 1942 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Рейнеке — преобразован в сельский населённый пункт в 1977 году.
- Реттиховка — пгт с 1962 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2007 году.
- Рудная Пристань — пгт с 1945 года. Первоначально назывался Тетюхе-Пристань. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Рудный — пгт с 1945 года. До 1972 года назывался Лифудзин. Преобразован в сельский населённый пункт в 2011 году[1]
- Русский — пгт с 1959 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
С
- Семёновка — пгт с 1938 года. Преобразован в город Арсеньев в 1952 году.
- Соколовка — пгт с 1943 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 1967 году.
- Сучанский Рудник — пгт с 1929 года. Преобразован в город Сучан в 1932 году.
Т
- Тавричанка — пгт с 1940 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Тигровой — пгт с 1940 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 1999 году.
- Тихоокеанский — пгт с 1967 года. Преобразован в город Фокино в 1980 году.
- Трудовое — пгт с 1943 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
У
- Углекаменск — пгт с 1947 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 2004 году.
- Угловое — пгт с 1943 года. Включён в город Артём в 2004 году.
- Уссурка — пгт с 1939 года. Преобразован в сельский населённый пункт в 1965 году.
Ч
- Черемшаны — пгт с 1945 года. До 1972 года назывался Синанча. Преобразован в сельский населённый пункт в 1975 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Бывшие посёлки городского типа Приморского края"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.zspk.gov.ru/files/laws/4/855/0855.html Закон Приморского края "Об изменении категорий некоторых населённых пунктов, о преобразовании некоторых городских поселений, входящих в состав Кавалеровского муниципального района Приморского края, и внесении изменений в отдельные законодательные акты Приморского края"] (рус.) (15 ноября 2011). Проверено 3 марта 2012. [www.webcitation.org/68952qBPB Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
Отрывок, характеризующий Бывшие посёлки городского типа Приморского края
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
