ВНИИНМ

АО «Высокотехнологический научно-исследовательский институт неорганических материалов имени академика А. А. Бочвара».
ВНИИНМ
Тип организации:	научно-исследовательский институт
Руководители
Генеральный директор	Леонид Александрович Карпюк
Основание
27.12.1945
Отрасль	атомная
Россия Россия
[www.bochvar.ru/ hvar.ru]

АО «Высокотехнологический научно-исследовательский институт неорганических материалов имени академика А. А. Бочвара» (ВНИИНМ) — один из ведущих научно-исследовательских институтов и головная организация Росатома по проблемам материаловедения и технологий ядерного топливного цикла для всех видов реакторов.

На АО «ВНИИНМ» возложены функции Центральной головной организации метрологической службы (ЦГОМС) Госкорпорации Росатом.

При активном и непосредственном участии ВНИИНМ созданы: ядерный щит страны, атомный флот, современные АЭС, космические аппараты, производство по переработке отработавшего ядерного топлива и многое другое.

25 октября 2006 года приказом № 511 Росатома во ВНИИНМ был создан Центр нанотехнологий и наноматериалов Росатома.

При ВНИИНМ действует диссертационный совет ДМ418.002.01 (Приказ Рособрнадзора № 147-44 от 13.02.2009, Приказ Рособрнадзора № 748-93 от 15.04.2009), принимающий к рассмотрению и защите диссертации на соискание ученой степени доктора и кандидата наук по специальности 05.17.02 «Технология редких, рассеянных и радиоактивных элементов» — по техническим наукам и химическим наукам.

Прежние названия: Институт специальных металлов НКВД (Инспецмет НКВД), НИИ-9, База № 1 Первого Главного управления при Совете министров СССР, НИИ Главгорстроя, Предприятие п/я 3394, п/я Р-6575, Всесоюзный научно-исследовательский институт неорганических материалов, Всероссийский научно-исследовательский институт неорганических материалов

ВНИИНМ находится в Щукино на улице Рогова в Москве.

История

Постановлением ГКО от 8 декабря 1944 года «О мероприятиях по обеспечению развития добычи и переработки урановых руд» было принято решение создать в системе НКВД СССР научно-исследовательский институт по урану. Новому научному центру было название «Институт специальных металлов НКВД» (Инспецмет НКВД), директором института был назначен инженер-полковник НКВД В. Б. Шевченко. Инициатором создания института стала начальник лаборатории Гиредмета З. В. Ершова («советская мадам Кюри»), которая стала начальником лаборатории нового института и в первые два года фактически напрямую руководила работой радиохимического направления института вместе с В. Б. Шевченко.

Строительство первых корпусов института было завершено в конце 1945 года, и официальной датой начала деятельности института считается 27 декабря 1945 года. К этому времени численность института составила 60 сотрудников, в начале 1946 года институт пополнился группой сотрудников предприятий «Гиредмет» и «Завода редких элементов».

В конце 1945 года при институте была организована лаборатория Л-12 для «трофейных» немецких специалистов. Здесь работали под руководством профессора Макса Фольмера: доктора В. К. Байерль, Г. А. Рихтер и 10 советских специалистов, из них — 3 старших научных сотрудника, кандидаты наук С. М. Карпачева, А. М. Розен, Корнилов, и 7 инженеров-химиков, младших научных сотрудников. В течение 1946 года группой Фольмера была выполнена большая теоретическая и экспериментальная работа по установлению коэффициента разделения тяжелого и легкого водорода при дистилляции аммиака, затем коэффициента распределения тяжелого водорода при изотопном обмене между водой и аммиаком. Эти исследования легли в основу разработки проекта завода по производству тяжелой воды производительностью 8 тонн в год (в 1955 году установка по производству «тяжелой воды» была успешно пущена в Норильске). Впоследствии Фольмер активно работал с лабораторией З. В. Ершовой.

15 августа 1946 года руководители «Атомного проекта» предоставили Берии «Отчёт о состоянии работ по проблеме использования атомной энергии за 1945 г. и семь месяцев 1946 г.» Документ был написан для Сталина от руки в единственном экземпляре. Стало ясно, что для решения технологических проблем необходим специальный технологический научный центр. Выбор пал на Институт специальных металлов НКВД. Он сразу же был переименован в НИИ-9. Его возглавил А. А. Бочвар. НИИ-9 вошёл в состав Специального металлургического управления НКВД, руководимого А. П. Завенягиным. Специальный отдел «В» по получению и исследованию плутония и урана в НИИ-9 возглавил Андрей Анатольевич Бочвар. В это время в НИИ-9 работали уже 1200 человек; в его состав входили 13 лабораторий и филиал в Ленинграде. Кроме того, институт имел опытное производство на Московском заводе им. П. Л. Войкова и основную производственную базу на заводе N12 в подмосковном городе Электросталь. 25 декабря 1946 года в соседней с НИИ-9 Лаборатории № 2 был пущен первый в Европе и Азии исследовательский уран-графитовый реактор Ф-1 и осуществлена самоподдерживающаяся цепная реакция. Из Лаборатории № 2 в НИИ-9 стал поступать облучённый уран и 18 декабря 1947 года был получен первый препарат плутония. В июне 1948 года были получены первые в СССР экземпляры («корольки») металлического плутония массой менее одного миллиграмма, а массой до 10 миллиграммов и более начали получать с 10 сентября 1948 года в металлургической лаборатории отдела «В». К концу 1948 года в НИИ-9 на миллиграммовых количествах была разработана и проверена технология получения металлического плутония из его азотнокислых растворов для промышленного производства.

С 1948 года в институте стал работать В. В. Фомин, впоследствии — первый заместитель директора.

Постепенно тематика работ, которыми руководил академик Бочвар, стала доминирующей в НИИ-9. В связи с этим руководство атомной промышленностью в конце 1952 года приняло решение назначить Андрея Анатольевича директором этого института. К 1952 году НИИ-9 практически уже сложился как отраслевой технологический и материаловедческий центр. В это время руководство атомной промышленности приняло решение о создании ядерных реакторов на быстрых нейтронах и институту Бочвара поручили разработку ТВЭЛов для таких реакторов, суливших большие экономические выгоды. В эти же годы в НИИ-9 шла разработка ТВЭЛов для первой в мире атомной электростанции на тепловых нейтронах, которую строили на базе Физико-энергетического института в Обнинске.

В начале 1961 года в институте были развернуты работы по металловедению и технологии получения сверхпроводящих материалов для изготовления из них провода для электромагнитов термоядерного реактора. В 1962 году за большой вклад в развитие атомной промышленности и укрепление обороноспособности страны институт был награждён орденом Ленина.

К началу 70-х годов уровень секретности несколько снизился и по предложению Бочвара НИИ-9 переименовали во Всесоюзный научно-исследовательский институт неорганических материалов (ВНИИНМ).
Первой разработкой ВНИИНМ стали полониевые источники тепла для обогревания аппаратуры «Лунохода». Затем были сделаны радионуклидные источники для космических аппаратов «Венера» и «Вега».

В легендарном НИИ-9 отдали лучшие годы своей научной деятельности, самоотверженной работе в атомной отрасли такие учёные, как академики А. А. Бочвар, А. Н. Вольский, А. С. Никифоров, Ф. Г. Решетников, И. И. Черняев, члены-корреспонденты АН А. С. Займовский, С. Т. Конобеевский, А. Г. Самойлов, М. И. Солонин, В. В. Фомин, а также — А. Д. Гельман, З. В. Ершова, С. И. Камордин, В. Д. Никольский.

В настоящее время деятельность института направлена на технологии ядерного топливного цикла для АЭС. Разработки в сфере сверхпроводимости используются в международном термоядерном реакторе ITER.

Руководители

• Виктор Борисович Шевченко (1945—1952)
• Андрей Анатольевич Бочвар (1952—1984)
• Александр Сергеевич Никифоров (1984—1991)
• Михаил Иванович Солонин (1991—2002)
• Александр Викторович Ватулин (2002—2005)
• Сергей Николаевич Востриков (2005—2007)
• Александр Путилов (13.03.2007—19.03.2009)
• Александр Константинович Шиков (20.03.2009—10.08.2009)
• Сергей Борисович Сухарев (10.08.2009—10.08.2010)
• Юрий Валентинович Тузов (10.08.2010—14.01.2013)
• Валентин Борисович Иванов (14.01.2013—27.01.2016)
• Леонид Александрович Карпюк (10.06.2016 — н. в.)

Литература

• Творец материалов и технологии для атомной промышленности: К 100-летию со дня рождения академика А. А. Бочвара // Вестник РАН. — 2002. — Т. 72. — № 7. — С. 630—645.
• Карпачева С. М. Записки советского инженера. — М.: ПАИМС, 2001.

Ссылки

• [www.famhist.ru/famhist/ap/001eced6.htm ВНИИНМ]

Отрывок, характеризующий ВНИИНМ

Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.