Вагнер, Георгий Карлович

Георгий Карлович Вагнер
Место рождения:	Спасск-Рязанский, Рязанская губерния, Российская империя
Научная сфера:	история искусства
Место работы:	Рязанский Кремль; Институт археологии РАН
Учёная степень:	доктор искусствоведения (1968)
Награды и премии:

Гео́ргий Ка́рлович Ва́гнер (6 (19) октября 1908, Спасск-Рязанский Рязанская губерния — 25 января 1995, Москва) — советский и российский учёный, философ, историк искусства, доктор искусствоведения и почётный гражданин города Рязани. Известный исследователь древнерусского искусства Новгорода, Суздаля, Пскова, Костромы, Владимира, Рязани.

Биография

В 1930 году окончил художественно-педагогический техникум в Рязани. С 1933 года работал в Рязанском областном краеведческом музее. В 1937 году был арестован и провёл десять лет в магаданских лагерях, работал на золотых приисках Колымы. В 1947 году вернулся в Рязань, но через два года был вновь арестован и получил административную ссылку в Красноярский край, где работал в геологических партиях чертёжником. После реабилитации поступил на работу в Институт археологии Академии наук СССР на должность старшего лаборанта.

В 1968 году представил к защите кандидатскую диссертацию, но ему в особом порядке (вследствие исключительной значимости научных трудов) была присуждена степень доктора искусствоведения. В 1980 году награждён золотой медалью Академии художеств СССР. В 1983 году получил Государственную премию СССР. В 1992 году Рязанским городским советом присуждено звание Почётного гражданина города Рязани.

Память

Имя Г. К. Вагнера в 1998 году присвоено Рязанскому художественному училищу, которое 4 декабря 2008 года отметило своё 90-летие, и Спасский историко-археологический музей.

Научная деятельность

Основной круг научных интересов — владимиро-суздальская архитектура и монументальная скульптура, древнерусская скульптура XIV-начала XVI веков, зодчество Древней Рязани, общие вопросы теории искусства. Автор ряда фундаментальных научных трудов.

Публикации

• Вагнер Г. К. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси: Юрьев-Польской. — М.: Наука, 1964.
• Вагнер Г. К. Мастера древнерусской скульптуры. Рельефы Юрьева-Польского. — М.: Искусство, 1966. — 144 с.
• Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси. XII век. Владимир. Боголюбово. — М.: Искусство, 1969.
• Вагнер Г. К. Суздаль: Альбом / Фотографии Ю. В. Несквернова, Ю. Д. Панкова, И. И. Смукровича. — М.: Искусство, 1969. — 144 с. — 50 000 экз.
• Вагнер Г. К. Рязань: Альбом / Фотографии А. А. Александрова и Д. В. Белоуса. — М.: Искусство, 1971. — 164 с. — 50 000 экз.
• Вагнер Г. К. Белокаменная резьба древнего Суздаля: Рождественский собор: XIII век / Фотограф А. А. Александров. Институт археологии АН СССР. — М.: Искусство, 1975. — 184, [12] с. — (Памятники древнего искусства). — 20 000 экз. (в пер., суперобл.)
• Вагнер Г. К. Николай Николаевич Воронин // Средневековая Русь. — М.: Наука, 1976. — С. 3-10.
• Вагнер Г. К., Чугунов С. В. «Рязанские достопамятности». — М.: Искусство, 1989.
• Вагнер Г. К., Чугунов С. В. Окраинными землями Рязанскими. — М.: Искусство, 1995. — 144 с. — (Дороги к прекрасному). — 3 000 экз. — ISBN 5-210-01322-7.
• Вагнер Г. К. Пять лет и ещё один год в Рязанском художественном техникуме: (Клочки воспоминаний): К 95-летию со дня рождения / Вступит. статья Т. Б. Синяевой; Комментарии А. О. Никитина; Рязанский государственный областной художественный музей им. И. П. Пожалостина. — Рязань: Б.и., 2003. — 40 с. — 500 экз. (обл.)

Литература

• Вагнер Георгий Карлович: Некролог // Знамя: Спасск. — 1995. — 1 февр.
• Бабий А. Н. Потомок чудотворцев // Благовест. — 1995. — 2. — С. 8.
• Чугунов С. В. Вагнер Георгий Карлович / С. В. Чугунов, А. Н. Бабий // Рязанская энциклопедия: В 2-х томах / Гл. ред. В. Н. Федоткин. — Рязань: Пресса, 1999. — Т. 1. — С. 146.
• Синяева Т. Б., Дрождина В. В. Художники Рязанского края XIX—начала XXI веков: Биобиблиографический словарь / ГУК «Рязанский государственный областной художественный музей им. И. П. Пожалостина». Комитет по культуре и туризму Рязанской области. — Рязань: Б.и., 2010. — С. 34-36. — 250 с. — 500 экз. (обл.)

Ссылки

• Даркевич В. П. [sati.archaeology.nsc.ru/encyc_top/encyc17/term.html?act=show_text&lo=85&term=398 Георгий Карлович Вагнер (1908—1995): некролог]
• Маханько М. А. [www.pravenc.ru/text/153819.html Вагнер Георгий Карлович] в «Православной энциклопедии»
• Панкова Т., Питерский С. [rgdrzn.ru/pages/show/honor/honor_detail/25 Вагнер Георгий Карлович] в «Галерее Почётных граждан Рязани»
• [spasskrzn.ru/publ/znamenitye_ljudi_goroda/vagner_georgij_karlovich/3-1-0-6 Биография] на сайте города Спасск-Рязанский
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/khudozhniki/?t=page&id=313 Биография] в базе данных «Репрессированные художники, искусствоведы»
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=author&i=1223 Биография] в базе данных «Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы»
• Бабий А. [history-ryazan.ru/node/3211 Мои встречи с Г. К. Вагнером]
• Бабий А., Дудкин В. [history-ryazan.ru/node/3210 Он не мыслил себя несвободным]
• Грубе А. [www.mosjour.ru/index.php?id=1484 Георгий Карлович Вагнер (к 95-летию)] // «Московский журнал», 2003, № 8
• Исакова М. [nuralis.ru/4057.htm Наш знатный земляк Георгий Карлович Вагнер (к 100-летию со дня рождения)]
• Зырянов И. [www.memorial.krsk.ru/work/konkurs/10/Zyryanov/0.htm Судьба художника: жизнь и творчество Г. К. Вагнера]
• Козлов А. [kolyma.ru/magadan/index.php?newsid=382 Путь пролёг на Колыму]
• Красногорская И. [history-ryazan.ru/node/3212 Столетний юбилей Г. К. Вагнера]
• Морозова А. [slovoart.ru/node/1183 Георгий Вагнер и его тюремная исповедь]
• [losev-library.ru/index.php?pid=273 Вечер памяти Г. К. Вагнера в «Доме А. Ф. Лосева»]
• [musrzn.ru/news/detal/events/659 Иконы вернулись в храм]
• [rusarch.ru/vagner.htm Работы Г. К. Вагнера] в электронной научной библиотеке «РусАрх»
• [hyperlib.libfl.ru/search_auth.php?utf=1&trun1=1&id=6308&term_1=%D0%92%D0%B0%D0%B3%D0%BD%D0%B5%D1%80 Электронная библиотека ВГБИЛ им. М. И. Рудомино — Сочинения Г. К. Вагнера]

Отрывок, характеризующий Вагнер, Георгий Карлович

Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.