Вайсфельд, Илья Вениаминович

Илья Вайсфельд
Дата рождения:	15 августа 1909(1909-08-15)
Место рождения:	Оренбург
Дата смерти:	24 февраля 2003(2003-02-24) (93 года)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	кинокритик, киновед, сценарист, педагог, редактор, директор фильма
Карьера:	1930—2003
Награды:

Учёные степени и звания
Учёная степень:	доктор искусствоведения
Учёное звание:	профессор

Илья́ Вениами́нович Ва́йсфельд (15 августа 1909, Оренбург — 24 февраля 2003, Москва) — российский и советский критик, киновед, киносценарист, редактор. Один из основателей движения кинообразования в России. Член КПСС с 1957 года.

Биография

Окончил отделение теории и истории изобразительных искусств МГУ им. М. В. Ломоносова (1930). Доктор искусствоведения (1966), профессор. Участник Великой Отечественной войны. Награждён медалями. Лауреат премии Союза кинематографистов (1981). Член Союза писателей СССР (1948). Заслуженный деятель искусств РСФСР (1969). Президент Ассоциации деятелей кинообразования (1989), Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России. Член Союза писателей Москвы.

Работал на Мосфильме, Союзфильме. Преподавал во ВГИКе, заведовал кафедрой кинодраматургии. Автор псевдонима Александра Панкратова (Панкратов-Черный). Его учениками были сценарист А. Э. Бородянский (1973) и многие другие.

Сочинения

Монографии, учебные пособия

• Г.Козинцев и Л.Трауберг: Творческий путь. — М., 1940.
• Эпические жанры в кино. — М., 1949.
• Тема и её воплощение: (Станограмма лекции). — М., 1960.
• Мастерство кинодраматурга. — М., 1961.
• Крушение и созидание: Статьи о зарубежном киноискусстве. — М., 1964.
• Сюжет и действительность. — М., 1965.
• У истоков теории сценария: (Учебное пособие). — М., 1965.
• Завтра и сегодня: О некоторых тенденциях современного фильма и о том, чему научит опыт многонационального советского киноискусства. — М., 1968.
• Теория кинодраматургии. — М., 1969 (пять изданий).
• Новая область литературы. — М., 1970.
• Многонациональное советское киноискусство. — М., 1972.
• Так начиналось искусство кино. — М., 1972: (Библиотека кинозрителя и кинолюбителя).
• О современном киноискусстве. — М., 1973.
• Композиция в киноискусстве: Учебное пособие: Ч. 1-2. — М., 1974.
• Наше многонациональное кино и мировой экран. — М., 1975.
• Искусство в движении: Современный процесс: исследования, размышления. — М., 1981.
• О сущности кинодраматургии: Учебное пособие. — М., 1981.
• Кино, как вид искусства. — М., 1983.
• Развитие кинообразования в условиях перестройки. — М., 1988.
• Одиннадцать встреч. — М., 1995.

Фильмография

• «Мы из Кронштадта» — директор картины
• «Гаврош» — директор картины

Ссылки

• [www.slovopedia.com/2/194/213576.html И. В. Вайсфельд в Большом энциклопедическом словаре]
• Вайсфельд Илья Вениаминович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [brakker.comtv.ru/Vaisfeld/VBIO.HTM Автобиография И. В. Вайсфельда]
• [www.mediaeducation.ru/publ/fedorov/kto.htm И. В. Вайсфельд в энциклопедии «Кто есть кто в российском медиаобразовании»]
• [edu.of.ru/mediaeducation Информация о И. В. Вайсфельде на сайте Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России]

Сергей Отвагин. [vimeo.com/33913421 Фильм «Учитель» об Илье Вайсфельде] (2011). Проверено 20 декабря 2011. [www.webcitation.org/65q5ZAgyP Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Вайсфельд, Илья Вениаминович

– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.