Вводный тон

Вводный тон (нем. Leitton, фр. note sensible букв. «чувственная нота») — ступень мажорного и минорного звукорядов, лежащая полутоном выше или полутоном ниже соседней ступени. Переход от вводного тона, помещённого на слабой доле такта, к соседней ступени на сильной доле такта описывается как переход от ладового неустоя к ладовому устою, также как разрешение неустоя в устой. Иногда вводным тоном называется также II ступень мажорного или минорного звукоряда, расположенная целым тоном выше тоники (используется в тех же метроритмических условиях).

Краткая характеристика

В мажорно-минорной музыке Нового времени в качестве вводного тона наиболее типична VII ступень мажора и гармонического минора. В C-dur переход от h (VII ступени, на слабой доле) к с (I ступени, на сильной доле), в a-moll переход от gis (VII повышенной ступени) к a (I ступени) описывается как переход от вводного тона к тонике.

В расширенной тональности вводные тоны могут быть образованы и на тех ступенях мажорного и минорного звукорядов, которые «изначально» отстоят от своих соседей на целый тон — путём их альтерационного повышения или понижения. Например, в C-dur/c-moll при переходе II низкой ступени в I ступень (des-c, с соблюдением вышеописанных метрических позиций) des описывается как вводный тон к тонике, при fis-g (вIV—V) в тех же тональностях fis описывается как вводный тон к доминанте и т.д. и т.п.

Если переход осуществляется от более высокой ступени к более низкой, такая ступень именуется нисходящим вводным тоном, если же от более низкой к более высокой,— восходящим вводным тоном.

Ход от вводного тона на полутон вверх или вниз зачастую образует интервал, который является хроматическим по положению, но диатоническим по существу (например, упомянутый выше интервал gis-a в гармоническом ля миноре). В современной гармонии такого рода интервалы иногда обозначаются термином «диахроматические».

Исторический очерк

Понятие вводного тона появилось во Франции XVIII в. в ходе становления концепции гармонической тональности. Для него французы употребляли метафорический термин note sensible («чувственная нота», или «чувствительная нота»), причём только по отношению к восходящему вводному тону от VII к I ступени натурального мажора и гармонического минора. С XX века термин «вводный тон» применяют также по отношению к старинной музыке, в которой мажорно-минорной тональности не было. Например, каденцию с двумя вводными тонами (в России часто под названием «готическая каденция»), типичнейшую для музыки XIII-XIV веков, немецкие музыковеды называют «каденцией с двумя вводными тонами» (нем. Zweileittonkadenz). Анализируя церковные тоны А.Банкьери (начало XVII века), говорят о «вводных тонах» в описываемых им каденциях многоголосного лада. Вводные тоны находили даже в монодическом григорианском хорале, хотя для возникновения вводного тона в молитвословной просодии нет метроритмической предпосылки (нет такта с присущим ему различением сильной и слабой долей).

Литература

• Skrbensky L.H. Leitton und Alteration in der abendländischen Musik. Diss. Prag, 1928.
• Вахромеев В.А. Элементарная теория музыки. Изд. 3. Москва, 1961.
• Mackey M.L. The evolution of the leading tone in Western European music to circa 1600 A.D. Diss. Catholic University of America, 1962.
• Способин И.В. Элементарная теория музыки. Москва, 1963.
• Leitton // Riemann Musiklexikon. 12te Aufl. Sachteil. Mainz, 1967, S.513-514.
• Холопов Ю.Н. Гармония. Теоретический курс. Издание 2. Санкт-Петербург, 2003, с.156-157.
• Вводный тон // Большая российская энциклопедия. Том 4. Москва, 2006, с.681.
• Leittöne // Amon R. Lexikon der Harmonielehre. 2. Auflage. Wien: Doblinger, 2015, ISBN 978-3-90266756-4, S. 157-159.

Отрывок, характеризующий Вводный тон

– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.