Взятие Малакки
| Захват Малакки | |||
| Дата |
15 августа 1511 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Завоевание Малакки португальцами | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Завоевание Малакки португальцами произошло 15 августа 1511 года в ходе экспедиции адмирала Афонсу д’Албукерки.
Содержание
Предыстория
Портовый город Малакка контролировал узкий стратегический Малаккский пролив, через который шла вся морская торговля между Китаем и Индией[1]. Захват Малакки был осуществлён по плану короля Португалии Мануэля I, который в 1505 году решил нарушить мусульманскую торговлю в Индийском океане, захватив города Аден (чтобы заблокировать торговлю через Александрию), Ормуз (чтобы заблокировать торговлю через Бейрут) и Малакку (для контроля торговли с Китаем)[2].
Экспедиция 1509 года
В 1509 году Диогу Лопиш ди Секейра с четырьмя судами был послан в Малакку королём Португалии в целях установления контактов с Малаккским султанатом. В этой экспедиции в качестве простого солдата участвовал Фернан Магеллан. Первоначально Секейра был хорошо принят Султаном Махмуд Шахом (1488—1528). Однако вскоре мусульманская община убедила Махмуд Шаха, что португальцы должны быть уничтожены. Несколько человек были схвачены и убиты, но корабли смогли уплыть[3]. Около 20 португальцев попало в плен к султану.
Экспедиция 1511 года
Албукерки отплыл из Кочина в Малакку в апреле (или 2 мая) 1511 года на 17 судах, имея на борту 1 300 человек[1][3] (900 португальцев и 400 малабарцев). Фернан Магеллан снова принимал участие в экспедиции, на это раз в качестве капитана. 1 июля флот подошел к Малакке. Альбукерке потребовал отпустить пленных португальцев из экспедиции Сикейры и выплатить компенсацию. Махмуд-Шах отказал.
Португальскому отряду султан Малакки мог противопоставить 20 000 человек[4], в том числе наемных яванцев, иранцев и тюрков, и около 2000 орудий, большей частью мелких. В его распоряжении также было 20 боевых слонов.
|
"Если бы только они заполучили Малакку из рук мавров, Каир и Мекка были бы полностью разрушены, а Венеция была бы не в состоянии получить пряности кроме тех, что её купцы смогли бы купить в Португалии." Сообщение о словах Албукерки в Малакке[1]. |
|
Первая атака португальцев 25 июля 1511 года закончилась неудачей[1]. Португальцам удалось захватить мост, соединяющий две части города, но к концу дня им пришлось отступить. Капитаны Албукерки выступили против ещё одной попытки, но он, после нескольких дней подготовки, вновь нанёс удар, позволивший 10 августа захватить Малакку, несмотря на сильное сопротивление и присутствие артиллерии на стороне малаккцев[1][3]. В ознаменование победы, Тристан да Кунья был послан к Папе Льву X в Рим с богатыми подарками, включая слона, которого Папа назвал Ханно[1].
Албукерки затем построил крепость для усиления позиций Португалии[3] — форт А'Фамоса, остатки которого сохранились и видны по сей день. Он также направил несколько судов к «Островам специй»[3]. В январе 1512 года Албукерки вернулся в Кочин[1].
Португальские попытки контролировать торговлю специями, однако, не увенчались успехом. По-прежнему такие специи как мускатный орех и гвоздика поставлялись из Моллуки, перец — из Суматры и рис — из Явы. Поэтому португальцами было предпринято много новых экспедиций по всему архипелагу. Впоследствии несколько государств пришли на смену Малаккскому доминированию в торговле специями — это султанаты Джохор, Ачех и Бантам.
Последствия
Малаккский султанат являлся данником империи Мин, поэтому после португальского нападения султан попросил у Китая помощи. Китайское правительство потребовало от Сиама помочь султану, но король Сиама отказался. Португальцы некоторое время опасались китайского вторжения, и только в 1516 году отправили в Китай послов, которые стали первыми европейским послами в Китае. Миссию возглавил Томе Пирес. В 1520 году он прибыл в Пекин, где был арестован, и умер в 1524 или в 1540 году.
Султан несколько раз пытался отбить Малакку: в 1517, 1520, 1521 и 1525 году[4].
В Литературе
Завоевание Малакки упоминается в поэме Луиша де Камоэнса «Лузиады»:
И ты, Малакка, что средь вод Авроры
В довольстве изобильном пребываешь,
Забудешь о своем величье скоро
И новых повелителей признаешь.
Напрасно ныне стрел каленых горы
Ты ядом сокрушительным питаешь.
Малайцы и яванцы во кручине
Склонятся перед Лузовой дружиной[5].
См. также
Напишите отзыв о статье "Взятие Малакки"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 The Cambridge History of the British Empire Arthur Percival Newton p.11 [books.google.com/books?id=Y-08AAAAIAAJ&pg=PA11]
- ↑ Malabar Manual by William Logan p.312 [books.google.com/books?id=9mR2QXrVEJIC&pg=RA1-PA312]
- ↑ 1 2 3 4 5 A history of modern Indonesia since c. 1300 Merle Calvin Ricklefs p.23 [books.google.com/books?id=ukurAAAAIAAJ&pg=PA23]
- ↑ 1 2 [www.zum.de/whkmla/military/16cen/malacca1511.html Portuguese Capture of Malacca, 1511]
- ↑ [lib.ru/INOOLD/KAMOENS/kamoens1_2.txt Луиш де Камоэнс. Лузиады]
Ссылки
- [khleo.tripod.com/conquest.htm THE PORTUGUESE CONQUEST OF MALACCA]
- [www.sabrizain.org/malaya/port1.htm The fall of Malakka]
Отрывок, характеризующий Взятие Малакки
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
