Возвращение Хомейни в Иран
Поделись знанием:
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
Возвращение аятоллы Хомейни в Иран — одно из ключевых событий Исламской революции 1979 года. Утром 1 февраля (12 бахмана 1357 по иранскому календарю) Хомейни вернулся в Тегеран на чартерном Боинге-747 Air France после 15 лет ссылки в Турции, Ираке и Франции. В иранской столице его встречали более 3 миллионов человек.
Попутчики Хомейни
На французском Боинге помимо самого Рухоллы Хомейни в Иран возвращались его соратники по революции, опальные деятели искусства, профессора, семья Хомейни и большое количество журналистов. Среди них были:
- Абольхасан Банисадр
- Садег Готб-заде
- Ибрагим Йезди
- Хасан Ибрагим Хабиби
- Джафар Шафи-заде
- Ахмад Хомейни
- Мехди Монтазери
Обстоятельства
Впервые информация о скором приезде Хомейни появилась в иранских газетах 24 января, однако по приказу премьер-министра временного правительства Шапура Бахтияра все аэропорты страны были сразу же закрыты. В свою очередь Хомейни призвал тегеранцев выйти с протестом против этого решения. 28 января Бахтияр велел открыть тегеранский аэропорт Мехрабад.
1 февраля 1979 года близкий соратник Хомейни Абольхасан Банисадр заказал у Air France чартерный рейс, на котором вдохновители Исламской революции вместе вылетели из Парижа в Тегеран. Самолёт с Хомейни на борту приземлился в Мехрабаде в 9 часов 27 минут 30 секунд по местному времени. В Тегеране его встречали миллионы восторженных иранцев. Кавалькада Хомейни направилась на мемориальное кладбище Бехеште-Захра южнее Тегерана. Там имам выступил с двадцатиминутной речью, в которой отверг предложение Бахтияра о возможности создания нового правительства и пригрозил ему арестом, если тот не уберётся из страны. В частности, он заявил:Он сам, его правительство, его парламент, его сенат незаконны. И если это будет продолжаться, все они должны быть преданы суду. Мы их будем судить. Я назначу правительство. Я дам по зубам нынешнему правительству.[1]
См. также
Источники
- ↑ [taghrib.ir/russian/?pgid=63&scid=108&dcid=39564 Историческая речь имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра 1 февраля 1979 г.]
Напишите отзыв о статье "Возвращение Хомейни в Иран"
Отрывок, характеризующий Возвращение Хомейни в Иран
– Что он вам нравится?– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
