Волшебный фонарь (фильм, 1976)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1976 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
| Волшебный фонарь | |
| Жанр |
музыкальный, фильм-спектакль |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| Оператор |
Сергей Журавлёв |
| Кинокомпания |
Главная редакция музыкальных программ ЦТ |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Волшебный фонарь» — вокальная «по мотивам изобретения братьев Люмьер»; музыкальный фильм-пародия на зарубежные фильмы, снятый Евгением Гинзбургом в 1976 году.
В ролях
- Людмила Гурченко — соседка, мамаша, девушка с Дикого Запада
- Спартак Мишулин — Огюст Люмьер, Куплетист, Бродяга, Старая селянка
- Николай Караченцов — вдова, парижанин
- Юрий Волынцев — Фандор, многодетный папаша, рыжий жених, бармен
остальные актёры в титрах не указаны
- Вячеслав Богачёв — разные роли
- Эммануил Виторган — Фантомас, ковбой
- Тамара Квасова — дочь (вокал Аллы Пугачёвой)
- Наталья Крачковская — пышная поселянка, пограничница, многодетная мамаша
- Валентин Манохин — Чарли Чаплин
- Евгений Моргунов — шериф, полисмен, сосед, пограничник
- Валентин Никулин — исполнитель финальной песни
- Светлана Орлова
- Любовь Полищук — контрабандистка
- Наталья Селезнёва — Элен
- Геннадий Хазанов — комиссар Жюв
- Валентина Шарыкина — прекрасная поселянка
Певцы
Съёмочная группа
- Автор сценария: Борис Пургалин
- Режиссёр-постановщик: Евгений Гинзбург
- Оператор-постановщик: Сергей Журавлёв
- Аранжировка: Георгий Гаранян, Борис Фрумкин
- Художник-постановщик: Игорь Макаров
- Режиссёр: Вячеслав Пронин
- Ассистент режиссёра: Виктор Шуленин
- Звукорежиссёр: Владимир Виноградов
- Балетмейстер: Валентин Манохин
- Операторы: Геннадий Зубанов, Ефим Уманов, Леонид Алексеев
- Видеозапись: Мартин Зубок, Евгений Невзоров, Альфред Фомичев, Игорь Кравцов, Александр Романов
- Костюмы: Людмила Златопольская
- Реквизит: Лариса Алюшникова
- Грим: Татьяна Беркович, Елизавета Зыкина, Валентина Николаева, Наталья Архипова
- Художник по монтажу: Анатолий Пакскин
- Свет: Олег Петрусов
- Редактор: Наталья Грешищева
- Директор: Ольга Ермилова
Награды
На международном фестивале «Золотая Роза» в Швейцарии (1976) фильм получил второй приз — «Серебряную розу»[1].
Факты
- Режиссёр фильма получил очередной выговор от председателя Гостелерадио СССР Сергея Лапина — за «хулиганство»[2].
- В советское время фильм на главном канале страны демонстрировался дважды:
- На Пасху весной 1976 года — по-видимому, чтобы отвлечь народ от Крестного хода (традиция показывать эстрадные концерты в пасхальный вечер тогда существовала). В программе телепередач фильм анонсирован не был.
- На Новый год, ночью 1 января 1977 года, примерно на полчаса раньше, чем было указано в программе. По некоторым свидетельствам, фильм на этот раз несколько сократили.
- Кроме того, отрывки из фильма показывали в передаче «Утренняя почта».
Напишите отзыв о статье "Волшебный фонарь (фильм, 1976)"
Примечания
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=11181 «Волшебный фонарь»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [www.imdb.com/title/tt0243010/ «Волшебный фонарь»] (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Волшебный фонарь (фильм, 1976)
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
