Воротынские
Поделись знанием:
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
Воротынский
Ведь Шуйский, Воротынский...
Легко сказать, природные князья.
Шуйский
Природные, и Рюриковой крови.
1598 года, 20 февраля
Вороты́нские — угасший в 1679 году русский княжеский род, ветвь князей Новосильских.
После князя Льва Романовича Новосильского Новосильское княжество перестаёт существовать как единое целое и распадается на три верховских удела: Воротынское, Одоевское и Белёвское.
Какое-то время две ветви: Львовичи (Воротынские) и Юрьевичи (Одоевские) оспаривали старшинство и власть над всем Новосильским княжеством, но впоследствии каждая ветвь закрепилась в своём княжестве. Основателем собственно воротынской ветви является сын Льва Романовича, князь Фёдор.
Воротынский удел был ликвидирован одним из последних в России, уже в царствование Ивана Грозного. В силу этого Воротынские считались одним из знатнейших родов Царства Русского и всегда побеждали в местнических спорах с другими служилыми.
Последний князь Воротынский приходился царю Алексею Михайловичу двоюродным братом (их матери были сёстрами). Его дочь была замужем за князем Петром Алексеевичем Голицыным.
Представители
- Фёдор Львович Воротынский — (нач. XV века?); жена — Мария Корибутовна Северская.
- Михаил Фёдорович Воротынский — (кон. XV века)
- Иван Михайлович Воротынский — (ум. 1535); жена — (1) Анастасия Ивановна Захарьина, (2) Анна Васильевна Шастунова.
- (от первого брака) Михаил Иванович Воротынский — (ок. 1510—1573); жена — Степанида Ивановна
- Иван Михайлович Воротынский — (ум. 1627); жена — (1) Феодора, (2) Мария Петровна Буйносова-Ростовская.
- (от второго брака) Алексей Иванович Воротынский — (1610—1642); жена — Мария Лукьяновна Стрешнева.
- Иван Алексеевич Воротынский — (ум. 1679); жена — Наталья Фёдоровна Куракина.
- Михаил Иванович Воротынский (умер в 1677 году)
- Стефанида Ивановна Воротынская (умерла в 1662 году)
- Прасковья Ивановна Воротынская (умерла в 1679 году)
- Наталья Ивановна Воротынская (умерла в 1691 году); муж — князь Пётр Алексеевич Голицын.
- Иван Алексеевич Воротынский — (ум. 1679); жена — Наталья Фёдоровна Куракина.
- Екатерина Ивановна Воротынская; муж — князь Фёдор Сунчалеевич Черкасский.
- (от второго брака) Алексей Иванович Воротынский — (1610—1642); жена — Мария Лукьяновна Стрешнева.
- Дмитрий Михайлович Воротынский — (ум. 1584)
- Агриппина Михайловна Воротынская
- Иван Михайлович Воротынский — (ум. 1627); жена — (1) Феодора, (2) Мария Петровна Буйносова-Ростовская.
- (от первого брака) Владимир Иванович Воротынский — (ум. 1553); жена — Мария Фёдоровна Телепнева-Оболенская.
- Мария Владимировна Воротынская
- (от первого брака) Александр Иванович Воротынский — (ум. 1564); жена — Анастасия Ивановна Захарьина.
- Анна (Анастасия) Александровна Воротынская
- (от первого брака) Михаил Иванович Воротынский — (ок. 1510—1573); жена — Степанида Ивановна
- Иван Михайлович Воротынский — (ум. 1535); жена — (1) Анастасия Ивановна Захарьина, (2) Анна Васильевна Шастунова.
- Дмитрий Фёдорович Воротынский — (кон. XV века — нач. XVI века)
- Семён Фёдорович Воротынский — (кон. XV века — нач. XVI века)
- Михаил Фёдорович Воротынский — (кон. XV века)
Напишите отзыв о статье "Воротынские"
Литература
- Рыжов, Константин, «Все монархи мира: Россия», Москва, Вече 2001 ISBN 5-7838-0268-9
- Кром, Михаил Маркович, «Меж Русью и Литвой», Москва, Археографический центр 1995 ISBN 5-86169-011-1 (Т.4), ISBN 5-86169-013-8
- Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. В 2-х ч. — Ч.1. М., 1787. С. 181—182; Ч.2. М., 1787. С. 291—292, 299, 305—410.
- История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — М.: Современник; Лексика, 1991. — Т. 1. — С. 45. — 50 000 экз. — ISBN 5-270-01513-7. [www.russianfamily.ru/v/Vorotinskii.html]
- Усачев А. С. О книгах князей Воротынских в XVI в. // Вестник архивиста. 2012. № 3. С. 17-28. [rodnaya-istoriya.ru/index.php/vspomogatelnie-i-specialnie-istoricheskie-nauki/arxeografiya/o-knigax-knyazeie-vorotinskix-v-xvi-v.html]
Ссылки
- [rusgenealog.ru/index.php?id=gen_table&table_id=gen_rk_54 Родословное древо Воротынских]
- Воротынские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Воротынские
Приди, утиши муки моего мрачного уединенияИ присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
